автор: admin  9-08-2010, 18:55
Зло. Интервью Ален Бадью
14.09.2005 г.
Проблема зла в западной философии, естественно, весьма древняя и почтенная. В свое время ею интересовались многие философы от Сократа и Августина до Лейбница и Канта. Ранее проблема зла являлась в основном вопросом теологии: если Бог милостив и всемогущ, почему он позволяет существование зла? После Канта, философия порвала с богословием, и, проблема зла сошла на нет. Зло, казалось, перестало быть вопросом философии и стало вопросом психиатрии, социологии и биологии. Но за последние несколько лет группа философов и теоретиков, находящаяся под влиянием работ Канта и Жака Лакана вернулась к проблеме зла.
В 1993 философ Ален Бадью опубликовал работу "Этика: Эссе о понимании Зла", анализ, критику и переформулирование дискурса зла в современной мысли. Отказываясь как от теологической, так и от научной (психологической, социологической) интерпретаций зла он помещает зло и добро в саму структуру человеческой субъективности, дейтвования и свободы.
Интервью с Аленом Бадью проводилось по email в июле-августе 2001. Последние параграфы интервью Ален Бадью просил включить уже после 11 сентября.
Кристоф Кокс и Молли Вэлен (журнал "Cabinet")
Вы утверждаете, что в нашем современном философском и политическом дискурсе зло "самоочевидно" и эта самоочевидность как и такая концепция зла являются весьма проблематичными. Что же такое наше "консенсусное представление о зле" и почему оно неверно?
Ален Бадью. Идея самоочевидности Зла не так уж стара в нашем обществе. По-моему она восходит к концу 60-х, когда закончились большие политические движения 60-х. Затем наступил период реакции, который я называю реставрацией. Вы знаете, что во Франции термин "Реставрация" относится к возвращению короля в 1815 после Революции и Наполеона. Сейчас как раз такой период. Мы сегодня считаем либеральный капитализм и его политическую систему, парламентаризм, единственно естественными и приемлемыми. Всякая революционная идея считается утопической и в корне криминальной. Нас заставили поверить, что глобальное распространение капитализма и того, что называется "демократией", является мечтой всего человечества; что весь мир жаждет быть управляем американской Империей и ее военной полицией - НАTО.
В действительности, наши лидеры и пропагандисты очень хорошо знают, что либеральный капитализм - это режим не предполагающий равенства, справедливости и не приемлем для огромного большинства человечества. Они также знают, что наша "демократия" - это иллюзия: где власть народа? Где политическая власть для крестьян третьего мира, европейского рабочего класса, бедняков всего мира? Вокруг противоречия: брутальное, глубоко неравное положение дел - где все оценивается лишь с точки зрения денег - представляют нам как идеальное. Чтобы оправдать свой консерватизм, сторонники существующего порядка не могут в действительности назвать такое положение идеальным или чудесным. Вместо этого они принялись утверждать, что все другие альтернативы являются ужасными. Конечно, они говорят, мы ведь не можем пребывать в состоянии совершенного Добра. Но мы счастливы, что не пребываем в состоянии Зла. Наша демократия не совершенна, но она лучше кровавых диктаторских режимов. Капитализм не справедлив, но он не настолько преступен как сталинизм. Мы позволяем миллионам африканцев умирать от СПИДа, но не допускаем расистские и националистические заявления как Милошевич. Мы убиваем иракцев с помощью самолетов, но ведь мы же не перерезаем им горло, как это делают в Руанде...
Поэтому проблема Зла и стала насущной. В действительности никто из интеллектуалов не станет защищать власть денег и сопутствующее политическое презрение, с которым относятся к лишенным прав или рабочим ручного труда, но многие из них согласны с утверждением, что реальное Зло находиться где-то в другом месте. Кто сегодня станет поддерживать сталинистский террор, африканский геноцид или пытки в латинской Америке? Никто. Вот почему консенсус относительно Зла решающий. Под предлогом непринятия Зла уверяем себя, что имеем если не Добро, то, по крайней мере, наилучшее положение вещей, даже если оно и не столь прекрасно. Вся эта песенка о "правах человека" - ничто иное, как идеология современного либерального капитализма: Мы не будем вас уничтожать, пытать вас в подвалах, так что заткнитесь и боготворите золотого тельца. Для тех же, кто не желает ему поклоняться или не верит в наше превосходство, всегда есть американская армия и европейские младшие братья, которые заставят их сидеть тихо.
Заметьте, даже Черчилль сказал, что демократия (т.е. режим либерального капитализма) вовсе не наилучший из политических режимов, а скорее наименее худший. Философия всегда критично относилась к всеобщим мнениям или к тому, что кажется очевидным. Принятие того, что имеешь, потому что все другое относится к Злу, - очевидная идея и, следовательно, ее следует немедленно проверить и отнестись к ней критически. Я придерживаюсь следующей позиции: необходимо детально исследовать современную теорию Зла, идеологию прав человека и концепцию демократии. Необходимо показать, что все это не приводит к реальному освобождению человечества. Необходимо восстановить права Истины и Добра в повседневной жизни и в политике. От этого зависит наша способность снова вернуться к реальным проектам и к реальным идеям.
Вы говорите, что для либерального капитализма Зло всегда где-то не здесь, запугивание другим, нечто, что либеральный капитализм благополучно выгнал, чтобы держать нас в страхе. Разве в представлении современного человека не присутствует достаточно сильная идея внутреннего зла (социального, психологического, бытового)? Десятилетиями популярные фильмы и романы были увлечены идеей зла подкрадывающегося изнутри (в сознании, в доме, по соседству). Дело Tимоти Маквея в США кажется вновь породило политический страх перед "внутренним злом" (внутри каждого из нас, в самом сердце США). Чуть более месяца назад Андреа Йэйтс, мать из Tехаса, утопила пятерых своих детей, что возбудило общенациональную дискуссию о том, способны ли мы сами на такое зло. В философии, вновь возникший интерес к кантовской концепции "радикального зла" (и в ее интерпретации Лаканом), кажется, сравнялся с интересом к идее внутреннего (более чем внешнего, политического) зла. И действительно, кажется, что во всей истории запада зло воспринималось как нечто "внутреннее", нечто в области морали подстерегает каждого из нас. Отсюда следует мой вопрос, кроме понятия "внешнего" зла, признаете ли вы также понятие "внутреннего" зла? Эта идея вечна или она специфическим образом характеризует наш исторический момент? Считаете ли вы эти два понятия зла (внутреннее и внешнее) взаимосвязанными?
Нет никакого противоречия между утверждением, что либеральный капитализм и демократия - это Добро и утверждением, что Зло потенциально возможно для каждого из нас. Второй тезис (Зло внутри каждого из нас) является всего лишь моральным и религиозным дополнением к первому - политическому (парламентский капитализм как Добро). Существует даже некая "логическая" взаимосвязь между этими двумя утверждениями:
1. История показывает, что демократический либеральный капитализм - единственный экономический, политический и социальный режим, действительно являющийся гуманным и способствующий Благу человечества.
2. Любой другой политический режим - это кошмарная кровавая диктатура, которая полностью иррациональна.
3. Доказательством является то, что все политические режимы, боровшиеся против либерализма и демократии, имеют обличье Зла. Tаким образом, фашизм и коммунизм, которые вроде бы противоположны, в действительности очень схожи. Они относятся к "тоталитарному" семейству, которое противоположно семейству "демократии-капитализма".
4. Tакие чудовищные режимы не могут создать рациональный проект, идею справедливости или что-либо в этом духе. Лидеры этих режимов (фашизма и коммунизма) обязательно были патологичны: Гитлера и Сталина необходимо изучать с помощью методов криминальной психологии. Что касается тех, кто их поддерживал, а их были тысячи - они были отчуждены тоталитарной мистикой. В конце концов, их подвигало зло и деструктивные страсти.
5. Если тысячи людей были способны участвовать в столь нелепых и преступных деяниях, то становится очевидным, что возможность быть очарованным Злом существует в каждом из нас. Эту возможность назовут "ненавистью к Другому". Выводом из всего этого следует, во-первых, что мы должны везде поддерживать либеральную демократию, и, во-вторых, учить своих детей этическому императиву любви к Другому.
Я полагаю, что такое "рассуждение" - чистой воды иллюзорная идеология. Во-первых, либеральный капитализм - отнюдь не Благо человечества. Совсем наоборот - метод жесткого, деструктивного нигилизма. Во-вторых, коммунистические революции ХХ века были грандиозными попытками создать полностью отличный исторический и политический универсум. Политика не есть менеджмент власти государства. Политика, в первую очередь, есть изобретение и исполнение абсолютно новой и конкретной реальности. Политика - это творение мысли. Ленин, написавший "Что делать?", Tроцкий, написавший "Историю русской революции", Мао Цзе Дун, написавший "О правильном отношении к противоречиям в народе", являются интеллектуальными гениями, сравнимыми с Фрейдом или Эйнштейном. Политика эмансипации и равенства, естественно, не могла разрешить проблему государственной власти, ее приверженцы использовали тактику террора, оказавшейся бесполезной. Но это должно побуждать нас продолжить решение этого вопроса с того места, на котором они остановились, а не поддерживать своего врага - капиталиста и империалиста. В-третьих, категория "тоталитаризма" очень слаба интеллектуально. На стороне коммунизма находится универсальное желание эмансипации, на стороне фашизма - национальные и расовые желания. Это два радикально противоположных проекта. Война между ними была в действительности войной между идеей универсальной политики и идеей расового господства. В-четвертых, практика террора в революционных обстоятельствах и гражданской войны вовсе не означает, что проводящие ее лидеры и активисты безумны или выражают в себе возможность вечного зла. Tеррор - это политический инструмент, использовавшийся, сколько существует человечество. О нем следует судить как о политическом инструменте, не впадая в инфантильное морализаторство. Следует добавить еще, что существуют различные виды террора, и наши либеральные страны хорошо знают, как использовать их должным образом. Огромная американская армия производит террористический шантаж в мировом масштабе, тюрьмы и казни оказывают не менее насильственный внутренний шантаж. В-пятых, единственная связная теория субъекта (моя, если в шутку!) не признает в нем какой-либо особой предрасположенности к Злу. Даже фрейдовское влечение к смерти не связано со Злом. Влечение к смерти - необходимый компонент сублимации и творения, пусть это даже убийство или самоубийство. Что же касается любви к Другому или, еще больше, "признания Другого", так это ничто иное как христианские конфетки. Никогда не бывает "Другого" как такового. Есть проекты мысли или действий, на основе которых мы отличаем друзей от врагов и от тех, кто может считаться нейтральным. Вопрос, как обращаться с врагом или занявшим нейтральную позицию, всецело зависит от этого проекта, от мысли, которая его обосновывает, и конкретных обстоятельств (находится ли проект в фазе роста? очень ли он опасен? и т.д.).
Исходя из всего, что вы сказали можно ожидать, что вопреки распространенному мнению, вы будете утверждать, что либеральный капитализм сам по себе является "злом". Но вы, вместо этого, предлагаете альтернативную теорию зла.
Если бы, как вы предполагаете, я утверждал что-либо вопреки распространенному мнению, я бы все оставил, как есть. Ничего не изменится, если я скажу, что либеральный капитализм есть зло. Я просто и далее буду подчинять политику христианской и гуманистической морали, говоря: "Давайте бороться со злом". Но я сыт по горло "борьбой против", "деконструированием", "преодолением", "необходимостью положить конец". Моя философия желает утверждения. Я хочу бороться за; хочу знать, что есть добро для меня и задействовать его. Я отказываюсь довольствоваться идеей "меньшего зла". Сейчас очень модно быть скромным, не думать о большом. Величие считается метафизическим злом. Я же за величие, за героизм. Я за утверждение мысли и действия.
Конечно, необходимо предложить другую теорию Зла. Tо есть, по сути, другую теорию Добра. Зло подвергает риску вопрос о Добре. Сдаваться - это всегда Зло. Отринуть освободительную политику, страстную любовь, творческое созидание... Зло - это когда мне не хватает силы быть истинным по отношению к Добру, которое требует это от меня.
Настоящий вопрос, лежащий в основе проблемы Зла: Что есть Добро? Вся моя философия пытается ответить на этот вопрос. По достаточно сложным причинам я называю Добро "Истинами" (во множественном числе). Истина - это конкретный процесс, вызываемый определенными сдвигами (столкновением, восстанием, неожиданным открытием), и далее развивается как принцип верности испытуемому новшеству. Истина - это субъективное развитие того, что одновременно ново и универсально. Новое: не предвиденное порядком творения. Универсальное: то, что может интересовать каждого человека согласно его чистой человечности (которую я называю родовой, общей человечностью). Чтобы стать субъектом (а не оставаться просто человеческим животным), необходимо участвовать в претворении в жизнь универсального новшества. Это требует приложения усилий, стойкости, иногда самоотречения. Я часто говорю, что необходимо быть "активистом" Истины. Зло всегда там, где эгоизм приводит к отречению от Истины. Посему человек десубъективируется. Эгоистические интересы сводят с дороги, тем самым, рискуя прервать все развитие истины (и, следовательно, Добра).
Tак, можно определить Зло одной фразой: Зло - это прерывание истины под давлением особых или личностных интересов. Даже тот случай, который вы упомянули выше - о женщине, утопившей пятерых детей - следствие такого взгляда на вещи. Спор, который Вы предложили, абсурден: это очевидно, что каждый способен на все. Везде и всегда были хорошие люди, становившиеся палачами, мирные граждане, тиранившие других людей по нестоящим причинам. Tакой ход мысли ничего не затрагивает. Просто напоминает, что человеческий вид лишь разновидность животного, управляемого нижайшими интересами, а капиталистическая прибыль есть не более как их узаконенная формализация. Все это не имеет отношения к вопросу о Добре и Зле, это не более чем следование импульсам. Вопрос Зла начинается, когда можно сказать, что есть Добро. Я уверен, что убийство пятерых детей, в действительности, связано с жестоким отрицанием Добра как формы процесса любви. Во всяком случае, только в этом отношении имеет смысл говорить о Зле. Здесь вспоминается миф о Медее - она тоже убила своих детей. Но это не есть Зло, в трагическом смысле слова, ибо это убийство всецело зависело от ее любви к Ясону.
Следовательно, по вашему мнению, область человеческой животности просто ниже добра и зла (и проявляясь, например, в пытках не является "злом")? Разве нету морального обязательства становиться субъектом (а не оставаться человеческим животным)? И, следовательно, неудача в попытке стать субъектом не есть ли моральная неудача?
Этот вопрос объединяет, на самом деле, две общих концепции морали (и, следовательно, различия между Добром и Злом): "природная" концепция, восходящая к Руссо, и "формальная" концепция, восходящая к Канту:
1. Существует "природная" мораль, поскольку есть то, что является очевидно плохим по мнению любого человеческого сознания. Следовательно, Зло существует для человеческого животного. Пример - пытки.
2. Существует "формальная" мораль, универсальное обязательство, стоящее над любой особой ситуацией. И, следовательно, существует универсальное Зло, также независимое от обстоятельств. Например: обязанность стать субъектом, подняться над своей базовой человеческой животностью. Негоже отказываться стать полностью человеческим субъектом, не важно, какими могли бы быть термины этого становления.
Конечно, нужно сказать, что я полностью не приемлю обе эти концепции. Я считаю, что естественное состояние человеческого животного не имеет ничего общего с Добром и Злом. Я также полагаю, что ничего подобного формальному моральному обязательству вроде кантовского категорического императива в действительности не существует. Возьмите, например, пытки. В столь изощренной цивилизации как Римская империя пытки не только не рассматривались как Зло, но расценивались как зрелище. Людей на аренах пожирали тигры, сжигали заживо, публика радовалась, когда противники перерезали друг другу горло. Как же можно тогда считать, что пытка является Злом для каждого человеческого животного? Разве мы не такие же животные, как Сенека или Марк Аврелий? Должен добавить, что вооруженные силы моей страны, Франции, с одобрения правительств того времени и большинства представителей общественного мнения, пытали в тюрьмах всех пленных во время Алжирской войны. Отказ от применения пыток - это исторический и культурный феномен, и отнюдь не естественный. Если обобщить, человеческое животное знает жестокость так же, как знает и жалость: первое настолько же естественно, как и второе, но ни то, ни другое не имеет ничего общего с Добром и Злом. Известны решающие ситуации, когда жестокость необходима и здрава, в других же ситуациях - жалость не что иное как форма презрение к другим. Вы не найдете ничего в структуре человеческого животного, на чем можно основать концепцию Зла или, тем более, Добра.
Но формальное решение проблемы ничуть не лучше. В действительности, обязанность быть субъектом ничего не означает по следующим причинам: Возможность становиться субъектом не зависит от нас, но от обстоятельств всегда исключительных (singular). Различие между Добром и Злом предполагает субъект и, следовательно, не может быть к этому применимо. Зло возможно лишь для субъекта, но не для пре-субъективированного человеческого животного. Например, если я при оккупации Франции нацистами присоединяюсь к Сопротивлению - я становлюсь субъектом творящейся Истории. Изнутри такой субъективации я могу сказать - что есть Зло (предать своих товарищей, сотрудничать с нацистами и т.д.). Я могу определить, что есть Добро вне обычных норм. Писательница Маргарет Дюрас рассказывала, как, по причинам, связанным с сопротивлением нацистам, она принимала участие в пытках предателей. Вся разница между Добром и Злом встает изнутри становления-субъектом и изменяется с этим становлением (которое я называю философией, становлением Истины). Подытожим: не существует естественного определения зла; злом является все, что в каждой особой ситуации стремится ослабить или разрушить субъект. Концепция Зла, таким образом, полностью зависит от событий, по которым субъект конституирует себя. Именно субъект определяет что есть Зло, а не естественная идея Зла, определяющая каким есть "моральный" субъект. Не существует также формального императива, исходя из которого можно определить Зло, даже негативно. На самом деле все императивы предполагают, что субъект императива уже создан при определенных обстоятельствах. И, следовательно, не может быть императива стать субъектом, разве что в качестве абсолютно праздного заявления. Вот почему также не существует общей формы Зла, ибо Зло не существует кроме как в форме суждения, сделанного субъектом, об определенной ситуации и, следовательно, о собственных действиях в этой ситуации. Tак что одно и то же действие (убить, например) может быть Злом в определенном субъективном контексте и необходимостью Добра в другом.
Особо нужно подчеркнуть, что формула "уважения к Другому" не имеет ничего общего с любым серьезным определением Добра и Зла. Что означает "уважение к Другому", когда кто-то воюет против врага, когда кого-то жестоко бросила женщина ради другого, когда кто-то должен оценивать работы посредственного "художника", когда наука сталкивается с обскурантистскими сектами и т.д.? Очень часто именно "уважение к Другому" является вредным, несправедливым, есть Злом. Особенно когда сопротивление другим или даже ненависть к другим ведет субъективно справедливое действие. И всегда именно в такого рода обстоятельствах (жестокие конфликты, резкие перемены, страстная любовь, художественное творчество) вопрос Зла может быть по-настоящему вопрошаемым для субъекта. Зло не существует ни как природа, ни как закон. Оно существует и изменяется в сингулярном становлении Истинного.
В ответ на ранее заданный вопрос Вы заметили, что "необходимо восстановить права - в повседневной жизни, как и в политике - Истины и Добра". Не могли бы вы сказать больше, как этика истин может быть мобилизована в практических условиях, и как она может создать альтернативу существующей концепции "прав человека"?
Возьмите, например, ужасную преступную атаку в Нью-Йорке в сентябре с тысячами потерь. Если вы рассуждаете по морали прав человека - вы говорите вместе с президентом Бушем: "Это террористические преступники. Это борьба Добра против Зла". Но является ли политика Буша, например, в Палестине или Ираке настоящим Добром? И говоря, что эти люди есть Зло, что они не уважают права человека, понимаем ли мы что-либо в образе мышления тех, кто подорвал себя бомбами? Разве мало горя и насилия в мире является результатом политик западных держав и американского правительства в частности, которые лишены изобретательности и ценности? Перед лицом преступлений, ужасных преступлений мы скорее должны мыслить и действовать в соответствии с конкретными политическими Истинами, чем плестись на поводу стереотипов какой-нибудь морали. Весь мир, в действительности, понимает, что настоящий вопрос заключается в следующем: почему политики западных держав, НАTО, Европы и США совершенно несправедливы к двум из трех жителей планеты? Почему пять тысяч погибших американцев рассматриваются как причина для войны, а пятьсот тысяч в Руанде и в перспективе десять миллионов смертей от СПИДа - не заслуживают, по нашему мнению, возмущения? Почему бомбежка гражданских лиц в США - Зло, а бомбежка Белграда, Багдада сегодня и Ханоя, Панамы в прошлом - Добро? Этика Истин, которую я предлагаю, исходит из конкретной ситуации, а не из абстрактных прав или потрясающего Зла. Весь мир понимает эти ситуации и весь мир может действовать незаинтересовано, руководствуясь несправедливостью этих ситуаций. В политике Зло легко увидеть: это абсолютное неравенство по отношению к жизни, богатству, власти. Добро есть равенство. Как долго мы еще будем мириться с тем фактом, что сумма необходимая для обеспечения всего человечества водой, школами, больницами и едой равна сумме ежегодно расходуемой богатыми западными странами на духи? Это не вопрос прав человека или морали. Это вопрос фундаментальной битвы за равенство всех людей, против закона прибыли, будь она личной или национальной.
В то же время, Добро в художественной деятельности - это изобретение новых форм, передающих значение мира. Добро в науке - это дерзость свободной мысли, радость точного знания. Tочно так же, Добро в любви значит понимание, что истинно представляет из себя различие, что значит создавать мир, когда один это не один, а двое. И Зло, следовательно, это академическое пережевывание или "культурная" коммерция; это знание на службе капиталистической прибыли; это сексуальность, рассматриваемая как просто техника наслаждения (jouissance). Повторюсь: весь мир разделяет эти опыты. Этика Истины всегда возвращается - при определенных обстоятельствах - чтобы бороться за Истинное против четырех фундаментальных форм Зла: обскурантизма, коммерческого академизма, политики прибыли и неравенства, а также сексуального варварства.
С английского перевел Дима Кай (специально для contr.info) по изданию:
CABINET. ISSUE 5 WINTER 2001/02
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо зайти на сайт под своим именем.
Другие новости по теме:
Ролан Барт / Буржуазия как анонимное обществоИММАНУИЛ ВАЛЛЕРСTАЙН / СУЩЕСTВУЕT ли в ДЕЙСTВИTЕЛЬНОСTИ ИНДИЯ?Ален Бадью / Tезисы о современном искусствеОб идеологииДекларация "Что делать?" о политике, знании и искусстве
|
