RUS  MDA
WebMoney : Z292695501926
 
«     2021    »
 123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031
 
 
 
2019 (1)
2017 (2)
2017 (2)
2017 (22)
2016 (3)
2016 (1)
 
\'Красное 		 
» » Р?споведь экономического убийцы. Часть III: 1975-1981

: Р?споведь экономического убийцы. Часть III: 1975-1981
: admin 19-08-2010, 19:03

Часть III: 1975-1981

Глава 17. Переговоры по Панамскому каналу и Грэм Грин

В Саудовской Аравии состоялось множество карьер. Моя уже была неплоха, а успехи в пустынном королевстве открыли для меня еще больше дверей. К 1977 г. я построил свою маленькую империю, включавшую штат из примерно двадцати профессионалов в нашем бостонском офисе и постоянных консультантов из других отделов и офисов MAIN, рассеянных по всему земному шару. Я стал самым молодым партнером за столетнюю историю фирмы. В дополнение к моей должности главного экономиста я был еще менеджером по экономическому и региональном планированию. Я читал лекции в Гарварде и других местах и газеты умоляли меня о статьях на злобу дня. У меня была парусная яхта, пришвартованная в бостонской гавани рядом с историческим линейным кораблем «Old Ironsides», реконструированным для борьбы с берберскими пиратами не намного позже Войны за независимость. Я получал отличную зарплату и имел акции, сулившие мне судьбу милионера задолго до сорока. Правда, мой брак распался, но я проводил время с красивыми и очаровательными женщинами на многих континентах.
Бруно разразился новой идей подхода к прогнозированию: его модель основывалась на трудах какого то русского математика рубежа столетий. Модель содержала назначение субъективных вероятностей посылкам роста определенных отраслей экономики. Она казалась идеальным инструментом для обоснования раздутых прогнозов, которые нам требовались для завышения объемов кредитования, и Бруно как то поинтересовался, что я думаю об этой модели.
Я привлек в свой отдел молодого математика из Массачусетского Технологического института, доктора Надипурама Прасада, и выделил ему бюджет. В течение шести месяцев он развивал марковские методы для эконометрического моделирования. Вместе мы выпустили в свет серию научных статей, которые представляли марковские методы революционым прорывом в предсказаниях влияния инвестиций в инфаструктуру на экономическое развитие.
Это было в точности то, что нам нужно: инструмент, который научно «доказывал» правильность наших действий по опутыванию стран долгами, которые они никогда не смогли бы выплатить. К тому же, лишь высококвалифицированный эконометрист с большим запасом времени и денег смог бы постичь дебри марковских методов или подвергнуть сомнению выводы, сделанные на их основе. Мы опубликовали свои доклады в нескольких престижных изданиях и представили их на конференциях и в университетах многих стран. Наши статьи завоевали известность в отрасли.
Омар РўРѕСЂСЂРёС…РѕСЃ Рё СЏ соблюдали наш тайный пакт. РЇ позволил ему убедиться, что наши исследования были честны Рё наши рекомендации направлены РЅР° пользу бедным. Р? хотя СЏ слышал множество нареканий РЅР° то, что наши РїСЂРѕРіРЅРѕР·С‹ РІ Панаме были далеки РѕС‚ обычного надувательства Рё даже попахивали социализмом, фактом оставалось то, что MAIN продолжала получать контракты РѕС‚ правительства РўРѕСЂСЂРёС…РѕСЃР°. Эти контракты основывались РЅР° том первом, генеральном плане развития, Рё касались сельского хозяйства Рё традиционых секторов СЌРєРѕРЅРѕРјРёРєРё. Краем глаза СЏ следил Р·Р° развитием общей ситуации, поскольку РўРѕСЂСЂРёС…РѕСЃ Рё Джимми Картер намеревались перезаключить Соглашение РїРѕ Каналу.
Переговоры по Каналу вызывали большие страсти и волнение в мире. Повсюду люди ожидали, сделают ли Соединенные Штаты то, что казалось единственно справедливым – позволят ли они панамцам вернуть контроль над Каналом – или вновь встанут на путь глобального «Манифеста судьбы», скомпрометированный поражением во Вьетнаме. Многим казалось, что американским президентом избран нужный человек – разумный и сострадательный – в нужное время. Однако консервативные бастионы Вашингтона и прочие правые фанатики били в колокола с остервенением – как мы можем бросить этот оплот национальной обороны, символ американской изобретательности, эту полоску воды, связывающую благосостояние Южной Америки с прихотями наших коммерческих интересов!?
Во время моих поездок в Панаму я привык останавливаться в «Континентале». Однако на пятый раз я поселился напротив в «Панаме», поскольку в«Континентале» проходила реконструкция и было очень шумно. Вначале я досадовал – «Континенталь» был мне вторым домом, Но затем просторное лобби с ротанговыми стульями и деревянным вентиляторами под потолком стали мне нравиться все больше, и я представлял себе, что тут мог бы прогуливаться Хамфри Богарт. Я выписал себе «New York Review of Books», в котором только что прочитал статью Грэма Грина о Панаме, глядел на вентиляторы и вспоминал вечер двухлетней давности.
«Форд – слабый президент, который не будет переизбран», – Омар Торрихос предсказал это в 1975 г. на встрече с влиятельными панамскими гражданми. Я был одним из немногих иностранце, приглашенных в элегантный старый клуб со скрипящими вентиляторами под потолком. «По этой причине я решил ускорить решение проблемы Канала. Сейчас настало хорошее время, чтобы начать масштабное политическое сражение за его возвращение».
Речь вдохновила меня. Я вернулся в свой номер и нацарапал письмо, которое отправил в «Boston Globe». После возвращения в Бостон редактор позвонил мне в офис и попросил написать полемическую статью «Колониализму нет места в Панаме в 1975 г.». Статья заняла заняла почти половину полосы на развороте с редакторской колонкой в номере от 19 сентября 1975 г.
Р’ статье указывались три причины для передачи Канала Панаме. Р’Рѕ первых, «существующая ситуация несправедлива – это весомая причина РІ любом случае». Р’Рѕ вторых, «существующее соглашение создает РєСѓРґР° большую СѓРіСЂРѕР·Сѓ безопасности, чем передача контроля панамцам». РЇ сослался РЅР° исследования, проведенные Межокеанской комиссией Канала, которая заключила, что «трафик СЃСѓРґРѕРІ может быть прерван РЅР° РґРІР° РіРѕРґР° взрывом Р±РѕРјР±С‹ – установленной всего РѕРґРЅРёРј человеком – СЃРѕ стороны дамбы Гатун» Рё неоднократно упоминаемые РўРѕСЂСЂРёС…РѕСЃРѕРј. Р?, РІ третьих, существующая ситуация создает серьезные проблемы для уже ухудшившихся отношений Соединенных Штатов СЃ Латинской Америкой». РЇ заканчивал статью выводом:
Лучший способ обеспечить длительное и эффективное функционирование Канала состоит в том, чтобы помочь панамцам взять на себя контроль над Каналом и отвественность за него. Тем самым, мы смогли бы гордиться действиями, подтверждающими принципы, ставшие причинами самоопределения, в которых мы заверяли себя 200 лет назад…
Колониализм был в моде на рубеже столетий (в начале 1900 х гг.) так же, как и в 1775 г. Возможно, заключение Соглашения было оправдано в контексте тех времен. Сегодня этому нет оправдания. Колониализму нет места в 1975 г. Мы, празднующие свое двухсотлетие, должны понять это и действовать соответственно.
Статья была смелым шагом СЃ моей стороны, учитывая тот факт, что СЏ только что стал партнером MAIN. Партнеры обычно избегали общения СЃ прессой Рё, СѓР¶ конечно, воздерживались РѕС‚ резких публикаций РЅР° политические темы РЅР° страницах самой престижной газеты РќРѕРІРѕР№ Англии. РЇ получил РїРѕ внутриофисной почте массу замечаний, главным образом, анонимных, прикрепленных Рє РєРѕРїРёСЏРј статьи. РЇ был уверен, что узнал почерк Чарли Р?ллингуорта. РњРѕР№ первый менеджер проекта проработал РІ MAIN более десяти лет Рё РІСЃРµ еще РЅ был партнером. Череп Рё скрещенные кости украшали очередной листок: «Этот РєРѕРјРјРё действительно партнер РІ нашей фирме?В».
Бруно вызвал меня к себе в кабинет и сказал: «Вы огребете кучу непрятностей по этому поводу. MAIN – довольно консервативное местечко. Но я хочу, чтобы вы знали, что я думаю, вы поступили умно. Торрихосу это понравится и, я надеюсь, вы пошлете ему копию. Отлично. А шутники в офисе, полагающие Торрихоса социалистом, не смогут сделать ни черта, пока работа идет».
Бруно был прав, как обычно. Сейчас, РІ 1977 Рі., РІ Белом РґРѕРјРµ уже сидел Картер, Рё серьезные переговоры РїРѕ Каналу шли полным С…РѕРґРѕРј. РњРЅРѕРіРёРµ конкуренты MAIN взяли неправильную сторону Рё были вышвырнуты РёР· Панамы, наша же работа преумножилсь. Р? СЏ сидел РІ лобби «Панамы», закончив читать статью Грэма Гина РІ В«New York Review of BooksВ».
В статье, названной «Страна пяти границ», обсуждалась коррупция среди высокопоставленного руководства Национальной гвардии Панамы. Автор указывал, что сам генерал признался, что вынужден был предоставить многим из своего окружения особые привилегии, например, роскошное жилье, потому что, «если я не заплачу им, им заплатит ЦРУ». Очевидно было, что американское разведывательное сообщество было тайно настроено подорвать усилия президента Картера и, при необходимости, скупить военное руководство Панамы и сорвать переговоры по Каналу. Я не мог не задаться вопросом, не начали ли шакалы сжимать кольцо вокруг Торрихоса.
Я видел фотографию в рубрике «Люди» то ли в «TIME» то ли в «Newsweek», на которой были изображены сидящие вместе Торрихос и Грин, а подпись указывала, что писатель стал личным гостем и другом генерала. Мне хотелось знать, что генерал должен был подумать о романисте, которому, очевидно, доверял и который разместил столь критический материал.
Статья Грэма Грина поднимала еще один вопрос, имевший прямое отношение к тому дню 1972 г., когда я сидел за кофе у Торрихоса. Тогда я предположил, что Торрихос знает, что игра с внешним долгом сделает его богатым, а на страну наложит долговое бремя. Я был уверен, что он знает, что эта игра основывается на посылке о продажности людей у власти, и что его решение не искать личной выгоды, а использовать иностранную помощь на помощь своему народу, будет расценено как угроза всей системе. Мир наблюдал за этим человеком, его действия имели последствия далеко за пределами Панамы, и это не могло ему просто так сойти с рук.
РЇ спрашивал себя, какой должна быть реакция корпоратократии РЅР° то, что иностранные кредиты пошли РЅР° помощь бедным РІ Панаме, Р° РЅРµ РЅР° ее банкротство. РЇ спрашивал себя, сожалеет ли РўРѕСЂСЂРёС…РѕСЃ Рѕ нашей СЃ РЅРёРј договоренности тех дней – Рё СЏ РЅРµ был уверен, что сам чувствую РїРѕ этому РїРѕРІРѕРґСѓ. РЇ тогда отстранился РѕС‚ своей роли Р­РљР° Рё сыграл РІ его РёРіСЂСѓ вместо своей, принимая его требования Рѕ честности РІ обмен РЅР° большой объем контрактов. РџРѕ большому счету, это было РјСѓРґСЂРѕРµ решение MAIN. Р? тем РЅРµ менее, это противоречило тому, чему меня учила Клодин, это РЅРµ продвигало глобальную империю. Неужели поэтому выпустили шакалов?
Я вспомнил свои мысли при уходе от Торрихоса о том, что латиноамериканская история заполонена мертвыми героями. Система, основанная на совращении общественых деятелей, нетерпима к отказывающимся быть совращенными.
Я подумал, что мои глаза сейчас выскочат их орбит. Знакомая фигура медленно пересекала лобби. Вначале я, и правда, подумал, что это Хамфри Богарт, но ведь Богарт давно умер. Затем я узнал в человеке, проходящем мимо меня, одну из самых больших величин в современной английской литературе, автора «Гордости и славы», «Комедиантов», «Нашего человека в Гаване» и, наконец, автора той статьи, которая лежала на столе передо мной. Грэм Грин поколебался секунду, посмотрел по сторонам и направился в кофейню.
Мне хотелось броситься за ним, но я сдержал себя. Внутренний голос сказал мне, что ему нужно побыть одному и что он, скорее всего, уклонится от меня. Я подхватил «New York Review of Books» и с удивлением обнаружил себя стоящим у входа в кофейню.
Я уже позавтракал этим утром и метрдотель бросил на меня непонимающий взгляд. Я поглядел вокруг – Грэм Грин сидел за столиком у стены. Я указал на столик рядом с ним.
«Туда, – сказал я метрдотелю. – Я могу заказать еще один завтрак?»
Я всегда был щедр на чаевые, метрдотель понимающе улыбнулся и провел меня к столу.
Романист был поглощен своей газетой. Я заказал кофе и круассан с медом. Мне хотелось знать что думает Грин о Панаме, Торрихосе и переговорах по Каналу, но я понятия не имел, как завязать беседу. Затем он поднял глаза и пригубил глоток их своего бокала.
«Простите», – сказал я.
Он впился в меня взглядом – или мне так показалось: «Да?».
«Мне очень неудобно. Но ведь вы Грэм Грин, не правда ли?».
«Почему же? Да, действительно. – Он тепло улыбнулся. – Впрочем, большинство в Панаме не узнает меня».
Я долго распинался о том, что он мой любимый романист, а затем рассказал ему краткую историю своей жизни, включая работу в MAIN и встречу с Торрихосом. Он спросил меня, не тот ли я консультант, который написал статью о Соединенных Штатах, уходящих их Панамы: «В „Boston Globe“, если я правильно припоминаю».
Я был изумлен.
«Смелая вещь, учитывая ваше положение, – сказал он. – Не желаете ли присоединиться ко мне?»
Я пересел за его столик и мы просидели с ним полтора часа. По мере разговора я понял, насколько он близок Торрихосу. Время от времени он говорил о генерале, как отец говорит о своем сыне.
«Генерал, – говорил он, – попросил меня написать книгу о своей стране. Я как раз этим занят. Это будет документальная книга, немножко не то, что я обычно пишу».
Я спросил его, почему он обычно пишет романы вместо публицистики.
«Беллетристика безопаснее», – ответил он. – Большинство моих тем весьма неоднозначны. Вьетнам. Гаити. Мексиканская революция. Многие издатели побоялись бы издавать публицистические книги на эту тему». Он указал на «New York Review of Books», оставшийся лежать на моем столе: «Слова, подобные тем, могут нанести большой ущерб». Затем он улыбнулся: «Кроме того, мне нравится писать романы, они дают большую свободу, – он пристально посмотрел на меня. – Это очень важно, писать об этих вещах. Как в вашей статье в „Globe“ о Канале».
Его восхищение Торрихосом было очевидно. Казалось, панамский глава впечатлял романиста столь же сильно, сколь и своих бедных и обездоленных соотечественников. Очевидно было также беспокойство Грина за жизнь своего друга.
«Это тяжелая задача, – воскликнул он, – одолеть гиганта с Севера!». Он печально покачал головой: «Я опасаюсь за его безопасность».
Ему пора было уезжать.
«Должен успеть на рейс во Францию,в – сказал он, медленно поднимаясь и пожимая мне руку. Он смотрел мне в глаза. – Почему вы не пишете книгу?». Он ободряюще кивнул: «Она живет в вас. Но помните. Пишите об этом лучше на мой манер». Он повернулся и стал уходить. Затем остановился и сделал несколько шагов назад.
«Не волнуйтесь, – сказал он. – Генерал победит. Он вернет Канал назад».
Торрихос действительно вернул его. В том же 1977 г. он добился успеха на переговорах по Каналу и по новому Соглашению Зона Канала и сам Канал переходили под панамский контроль. Правда, Белому дому предстояло еще убедить американский Конгресс ратифицировать Соглашение. Последовало длинное и трудное сражение. В конце концов, Соглашение было ратифицировано с преимуществом в один голос. Консерваторы поклялись отомстить.
Когда много лет спустя книга Грэма Грина «Узнать генерала» вышла в свет, в ней было посвящение: «Друзьям моего друга Омара Торрихоса в Никарагуа, Сальвадоре и Панаме».


Глава 18. Король королей Р?рана

Р’ промежутке между 1975 Рё 1978 РіРі. РЇ часто посещал Р?ран. Р?РЅРѕРіРґР° СЏ буквально разрывался РЅР° части между Латинской Америкой или Р?ндонезией Рё Р?раном. Шах шахов (буквально, «король королей», официальный титул) представлял СЃРѕР±РѕР№ диаметрально противоположную проблему, нежели РІ странах, РІ которых РјС‹ работали.
Р?ран был богат нефтью Рё, РїРѕРґРѕР±РЅРѕ Саудовской Аравии, РЅРµ было нужды опутывать его долгами для финасирования амбициозных проектов. Однако Р?ран значительно отличался РѕС‚ Саудовской Аравии, РІРѕ первых, значительно большим населением, РІРѕ вторых, тем, что население его преимущественно РЅРµ было арабским. РљСЂРѕРјРµ того, страна имела Р±СѓСЂРЅСѓСЋ политическую историю, как собственную, так Рё отношений СЃ соседями. Поэтому был избран РґСЂСѓРіРѕР№ РїРѕРґС…РѕРґ. Вашингтон Рё американское деловое сообщество решили сделать РёР· шаха СЃРёРјРІРѕР» прогресса.
Мы запустили огромный проект для того, чтобы показать миру, чего может достичь сильный демократически настроенный лидер, приверженный америанским корпоративным и политическим интересам. Не обращая внимания на его очевидно недемократический титул или несколько менее очевидно недемократический характер организованного ЦРУ переворота против его демократически избранного премьер министра. Вашингтон и его европейские партнеры представляли правительство шаха как альтернативу правительствам Ливии, Китая. Кореи, где нарастала мощная волна антиамериканизма.
РЎРѕ всех сторон шах выглядел прогрессивным РґСЂСѓРіРѕРј малоимущих. Р’ 1962 Рі. РѕРЅ раздробил крупные частные землевладения Рё передал землю крестьянам. Нас следующий РіРѕРґ РѕРЅ совершил СЃРІРѕСЋ Белую революцию, открывшую широкую РґРѕСЂРѕРіСѓ социально экономическим реформам. Р’СЃРµ 1970 Рµ РіРѕРґС‹ могущество ОПЕК росло, Рё шах становился РІСЃРµ более Рё более влиятельным мировым лидером. Р’ то же самое время Р?ран развивал РѕРґРЅСѓ РёР· самых мощных армий РЅР° исламском Ближнем Востоке.
MAIN участвовала РІРѕ множестве проектов, охватывавших большую часть территории страны, РѕС‚ туристических Р·РѕРЅ РЅР° Каспии РЅР° севере РґРѕ секретных военных объектов, контролирующих РћСЂРјСѓР·СЃРєРёР№ пролив, РЅР° СЋРіРµ. Р? опять существом нашей работы являлось прогнозирование региональных потенциалов развития, проектирование Рё строительство энергосистем Рё линий электропередач, которые обеспечили Р±С‹ требуемую электроэнергию для промышленного Рё коммерческого роста, выводимого РёР· этих РїСЂРѕРіРЅРѕР·РѕРІ.
РћРґРёРЅ Р·Р° РґСЂСѓРіРёРј СЏ посетил большинство основных регионов Р?рана. РЇ следовал РїРѕ старинному караванному пути через РіРѕСЂС‹ РІ пустыне РѕС‚ Кирмана РґРѕ Бендер Аббаса, СЏ Р±СЂРѕРґРёР» РїРѕ руинам Персеполя, легендарного дворца королей Рё РѕРґРЅРѕРіРѕ РёР· чудес света. РЇ совершил тур РїРѕ самым известным Рё захватывающим местам страны. Шираз, Р?сфахан, волшебный палаточный РіРѕСЂРѕРґ близ Персеполя, РіРґРµ короновался шах. РЇ полюбил эту страну Рё ее непростых людей.
РќР° первый взгляд, Р?ран предствлял СЃРѕР±РѕР№ образец христианско мусуьлманского сотрудничества. Однако РІСЃРєРѕСЂРµ СЏ узнал, что РїРѕРґ внешним спокойствием может таиться глубочайшее недовольство.
Однажды РїРѕР·РґРЅРѕ вечером РІ 1977 Рі. вернувшись РІ СЃРІРѕР№ номер, СЏ обнаружил записку, подсунутую РїРѕРґ дверь. РЇ был поражен, увидев, что РѕРЅР° подписана человеком РїРѕ имени РЇРјРёРЅ. РЇ РЅРёРєРѕРіРґР° РЅРµ встречался СЃ РЅРёРј, РЅРѕ РЅР° правительственном бирифнге его охарактеризовали как знаменитого Рё наиболее опасного радикала. Записка, написанная красивым почерком РїРѕ английски, приглашала меня РІ некий ресторан СЃ условием, что приходить РјРЅРµ стоит, лишь если Рё РІ самом деле РјРЅРµ интересен Р?ран СЃ той стороны, которую РЅРёРєРѕРіРґР° РЅРµ РІРёРґСЏС‚ люди «в моем положении». РЇ подумал, знает ли РЇРјРёРЅ Рѕ моем истинном «положении». РЇ понимал, что РёРґСѓ РЅР° огромный СЂРёСЃРє, однако РЅРµ СЃРјРѕРі справиться СЃ искушением повстречаться СЃ этим загадочным человеком.
Я вышел из такси перед кроходной дверью в высокой стене – настолько высокой, что я не мог видеть здание за ней. Красивая иранка в черных длинных одеждах проводила меня внутрь и повела меня по коридору, освещенному декоративными керосиновыми лампами, свисающими с низкого потолка.
Пройдя по коридору, мы вошли в комнату, которая ослепила меня прямо таки бриллиантовым сиянием. Когда мои глаза, наконец, привыкли, я увидел, что стены комнаты инкрустированы полудрагоценными камнями и перламутром. Ресторан был освещен длинными белыми свечами в вычурных бронзовых люстрах и подсвечниках.
Высокий человек с длинными черными волосами, одетый в хорошо пошитый синий костюм, подошел и пожал мне руку. Он назвал себя Ямином, по его произношению я предположил в нем иранца, обучавшегося в Британии, и удивился тому, как мало он напоминал опасного радикала. Он провел меня мимо нескольких столиков, за которыми сидели спокойно ужинавшие пары, в уединенный альков, в котором, по его заверениям, нам была обеспечена полная конфиденциальность. На мой взгляд, этот ресторан отлично подходил для тайных свиданий. Хотя наше свидание, пожалуй было в тот вечер единственным, не имевшим отношения к сердечным тайнам.
Ямин был очень доброжелателен. Во время нашего разговора я понял, что он рассматривает меня как экономического консультанта, а не как человека тайных помыслов. Он объяснил мне, что выбрал меня, потому что узнал, что я состоял в Корпусе Мира и к тому же пользуюсь любой возможностью, чтобы узнать страну и смешаться с ее людьми.
«Вы еще очень молоды по сравнению с большинством людей вашей профессии, – сказал он. – У вас еще сохранился живой интерес к нашей истории и нашим проблемам. Вы – наша надежда».
Эти слова, его внешность, обстановка и присутствие других людей в ресторане сильно успокоили меня. Я привык общаться с людьми, оказывающими мне помощь, подобно Раси на Яве или Фиделю в Панаме, и я принимал ее с благодарностью. Я знал, что отличаюсь от других американцев своим интересам к местам, которые посещаю. Я давно понял, что люди относятся к вам много лучше, если вы открываете свои глаза, уши и сердце их обычаям и культуре.
РЇРјРёРЅ СЃРїСЂРѕСЃРёР» меня, знаю ли СЏ Рѕ проекте «Цветущая пустыня»: «Шах верит РІ то, что РєРѕРіРґР° то наши пустыни были плодородными равнинами Рё густями лесами. РџРѕ крайней мере, РѕРЅ так считает. Согласно этой теории, РІРѕ времена господства Александра Македонского огромные армии, сопровождаемые миллионами овец Рё РєРѕР·, пронеслись РїРѕ этой земле. РћРЅРё съели РІСЃСЋ траву Рё прочую растительность. Р?счезновение растений повлекло засуху Рё, РІ конечном счете, огромные пространства стали пустыней. Теперь РІСЃРµ, что нам нужно сделать, это засадить пустыню миллионами деревьев. После этого – Рё очень быстро – дожди вернутся Рё пустыня зацветет СЃРЅРѕРІР°. Конечно, РЅР° это потребуются сотни миллионов долларов, – РѕРЅ снисходительно улыбнулся. – Компании, подобные вашей, получат РѕРіСЂРѕРјРЅСѓСЋ прибыль».
«Я так понял, вы в эту теорию не верите».
«Пустыня – это символ. Превращение ее в зеленую равнину – намного больше, чем просто сельское хозяйство».
Около нас появились несколько официантов с подносами, на которых стояли красиво украшенные иранские блюда. Спросив моего разрешения, Ямин стал брать еду с подносов. Затем он повернулся ко мне.
«Вопрос вам, мистер Перкинс, если позволите. Что именно разрушило культуру ваших туземных индейских народов?»
Я отвечал в том духе, что причин тому было множество, включая жадность и превосходство в вооружении.
«Да, правильно. Все верно. Но не способствовало ли этому более всего разрушение среды обитания?». Он продолжал объяснять, что как только леса и бизоны были уничтожены, а люди перемещены в резервации, это разрушило всю основу культуры.
«Вы же видите, то же самое происходит и здесь, – сказал он. – Пустыня – наша среда обитания. Проект „Цветущая пустыня“ угрожает ничем иным, как разрушением основ нашей жизни. Как мы можем это допустить?»
Я сказал ему, что как мне известно, идея проекта родилась у самих иранцев. Саркастически засмеявшись, он отвечал, что идея была подсказана шаху правительством Соединенных Штатов, а шах всего лишь американская марионетка.
«Настоящий перс никогда бы не допустил такого», – сказал Ямин. Затем он пустился в длинные рассуждения об отношении его народа – бедуинов – к пустыне. Он подчеркнул тот факт, что множество урбанизированных иранцев приезжают на отпуск в пустыню. Они устанавливают палатки для всей семьи и живут там неделю и больше.
«Мы – наш народ – часть пустыни. Люди, которыми правит шах, правит железной рукой, как ему кажется, – не просто из пустыни. Мы – и есть пустыня».
Посел этого он рассказал мне о его собственной жизни в пустыне. Когда вечер закончился, он проводил меня назад к крохотной двери в высокой стене. Мое такси ожидало снаружи. Ямин пожал не руку и поблагодарил за проведенное с ним время. Он снова упомянул мой молодой возраст и мою открытость и сказал, что то, что я занимаю такой пост, вселяет в него надежду на будущее.
«Я очень рад иметь дело с таким человеком, как вы, – он продолжал удерживать мою руку в своей. – Я попросил бы вас еще об одном одолжении. Я не прошу вас об этом просто так. Я делаю это лишь потому, что после нашего сегодняшнего вечера, это будет иметь значение для вас. Вы извелечете из этого для себя много пользы».
«Что же я могу сделать для вас?»
«Я хотел бы вас представить одному своему очень дорогому другу, который много вам расскажет о нашем короле королей. Возможно, он шокирует вас, но я уверяю, эта встреча будет стоить потраченного на нее времени».


Глава 19. Признания замученного человека

Несколько дней спустя Ямин вывез меня из Тегерана через пыльные и обветшавшие трущобы по старой караванной тропе на край пустыни. Когда солнце уже садилось за городом, он остановил автомобиль среди крошечных грязных лачуг, окруженных пальмами.
«Очень старый оазис, – объяснил он, – он существовал за много столетий до Марко Поло». Он провел меня к одной из лачуг: «Человек внутри имеет степень PhD одного из ваших престижнейших университетов. По причинам, которые вас скоро станут ясны, он предпочитает оставаться анонимным, зовите его просто Док».
Он постучал в дереянную дверь, оттуда послышался приглушенный голос. Ямин толкнул дверь и провел меня внутрь. Крошечная комната без окон была освещена только керосиновой лампой на низком столике в углу. Когда мои глаза привыкли, я увидел, что грязный пол застелен персидскими коврами. В тени в углу я заметил контуры человека. Он сидел позади лампы, свет которой скрывал его внешность. Я видел только, что он укутан одеялами и голова его чем то обмотана. Он сидел в инвалидном кресле, и кроме столика, это был единственный предмет мебели в комнате. Ямин пригласил меня усаживаться прямо на ковер. Сам он нежно обнял сидящего человека, сказал ему на ухо несколько слов и затем вернулся и сел рядом.
«Я говорил вам о мистере Перкинсе, – сказал он. – Для нас обоих большая честь видеть вас, сэр».
«Мистер Перкинс, добро пожаловать». Голос с едва заметным акцентом был низким и хриплым. Я наклонился вперед, чтобы лучше слышать. «Вы видите искалеченного человека. Я не всегда был таким. Когда то я был так же силен, как и вы. Я был ближайшим и довереннейшим советником шаха, – последовала долгая пауза, – шаха шахов, короля королей». Его голос, подумал я, гораздо более грустен, нежели сердит.
«Я лично знавал РјРЅРѕРіРёС… мировых лидеров. Эйзенхауэр, РќРёРєСЃРѕРЅ, РґРµ Голль. РћРЅРё доверяли РјРЅРµ вести эту страну РІ лагерь капитализма. Шах доверял РјРЅРµ и… – РѕРЅ издал Р·РІСѓРє, похожий РЅР° кашель, РЅРѕ СЏ думаю, это был смешок, – СЏ доверял шаху. РЇ верил его речам. РЇ был убежден, что Р?рану суждено вести мусульманский РјРёСЂ РІ РЅРѕРІСѓСЋ СЌРїРѕС…Сѓ, что Персия выполнит СЃРІРѕРµ предназначение. Это казалось нашей общей СЃСѓРґСЊР±РѕР№ – шаха, моей, всех нас, кто исполнял эту РјРёСЃСЃРёСЋ, кто думал, что рожден ее исполнять».
Ворох одеял задвигался, инвалиднео кресло заскрипело и немного повернулось. Я мог видеть контур лица в профиль, косматую бороду и – я ужаснулся – у него не было носа! Я задрожал и стал задыхаться.
«Не самая привлекательная внешность, как сказали бы у вас, а, мистер Перкинс? Жаль, что вы не можете увидеть это при хорошем свете. Это впечатляет, – снова послышался сдавленный смех. – Но, поскольку вы можете меня узнать, я должен остаться анонимным. Конечно, вы могли бы установить мою личность при желании, хотя вы и обнаружите, что я мертв. Официально я больше не существую. Думаю, вы не станете этого делать. Незнание гораздо безопаснее для вас и вашей семьи. У шаха и САВАК длинные руки».
Кресло заскрипело и вернулось на свое место. Я почувствовал облегчение, как если бы не видеть этот профиль означало стереть из памяти жестокость, с которой это было сделано. В то время я еще не знал об этом обычае у некоторых исламских народов. Считалось, что отрезание носов вождям приносит позор всему их народу. Этим они клеймились на всю жизнь – как ясно демонстрировало лицо этого человека.
«Я уверен, мистер Перкинс, что вы спрашиваете себя, зачем мы пригласили вас сюда. – Не ожидая ответа, человек в инвалидном кресле продолжал. – Теперь вы видите, что из себя представляет человек, называюший себя королем королей, а на самом деле, являющийся слугой сатаны. Его отец был свергут вашим ЦРУ – мне очень неприятно говорить об этом – с моей помощью, потому что как говорили, он сотрудничал с наци. Затем была беда с Моссадеком. Сегодня наш шах обгоняет Гитлера на пути в царство зла. Он делает это при полной осведомленности и поддержке вашего правительства».
«Почему?» – спросил я.
«Очень просто. РћРЅ ваш единственный реальный СЃРѕСЋР·РЅРёРє РЅР° Ближнем Востоке, Р° ваш РјРёСЂ вращается РЅР° нефтяной РѕСЃРё Ближнего Востока. Рћ, Сѓ вас есть Р?зраиль – РЅРѕ это, скорее, пассив, чем актив. Р? там нет нефти. Ваши политики должны заботиться Рѕ голосах евреев, потому что РёС… деньги финансируют РёС… кампании. Так что, СЏ Р±РѕСЋСЃСЊ, РІС‹ зависите РѕС‚ Р?зраиля. Рђ Р?ран – ключ. Ваши нефтяные компании – даже более могущественные, чем евреи – нуждаются РІ нас. Шах вам нужен, или РІС‹ думаете, что нужен, точно так же, как были нужны коррумпированные лидеры Южного Вьетнама».
«Вы предлагаете что то еще? Неужели Р?ран – эквивалент Вьетнама?В»
«Потенциально гораздо хуже. Увидите, шах долго РЅРµ продержится. Мусульманский РјРёСЂ ненавидит его. РќРµ только арабы, РЅРѕ Рё мусульмане РїРѕРІСЃСЋРґСѓ – РІ Р?ндонезии, РІ Соединенных Штатах, Рё главное, его собственный персидский народ, – раздался РіСЂРѕРјРєРёР№ стук, СЏ РїРѕРЅСЏР», что РѕРЅ ударил РїРѕ ручке кресла. – РћРЅ – зло! РњС‹, персы, ненавидим его». Наступила тишина. РЇ слышал лишь его тяжелое дыхание, как если Р±С‹ это усилие обессилило его.
«Док очень близок к муллам, – сказал мне Ямин тихим и спокойным голосом. – В религиозных общинах зреет огромное недовольство повсюду в стране, за исключением разве что горстки коммерсантов, которым на пользу капитализм шаха».
«Я не подвергаю сомнению ваши слова, – сказал я. – Но за свои четыре визита я не видел ничего подобного. Каждый, с кем я говорил, восхвалял шаха и восхищался экономическим ростом».
«Вы же не говорите на фарси, – заметил Ямин. – Вы слышите только то, что вам говорят люди, которым это выгодно, которые получили образование в Штатах или Британии и работают на шаха. Док у нас теперь исключение».
Он сделал паузу, казалось обдумывая следующие слова. «То же самое с вашей прессой. Они говорят лишь с немногими из окружения шаха. Конечно, большей частью ваша пресса также контролируется нефтью. Так что они слышат и печатают лишь то, что хотят читать их рекламодатели».
«Почему РјС‹ РіРѕРІРѕСЂРёРј вам РІСЃРµ это, мистер Перкинс? – голос Дока еще более РѕС…СЂРёРї, как будто разговор Рё переживания отнимали Сѓ него даже те немногие силы, которые РѕРЅ припас для этой встречи. – Потому что РјС‹ хотим убедить вас Рё вышу компанию выйти РёР· РёРіСЂС‹ Рё уехать РёР· страны. РњС‹ хотим предупредить вас, что если РІС‹ собираетесь заработать здесь РјРЅРѕРіРѕ денег, это напрасная иллюзия. Это правительство долго РЅРµ проживет. – Р? РІРЅРѕРІСЊ СЏ услышал, как РѕРЅ стукнул РїРѕ ручке кресла. – Р? тем, кто РїСЂРёРґСѓС‚ РёРј РЅР° смену, РЅРµ нравитесь РЅРё РІС‹, РЅРё похожие РЅР° вас».
«Вы имеете в виду, что нам не заплатят?»
Док сломался в припадке кашля. Ямин подошел к нему и похлопал по спине. Когда кашель прошел, он поговорил с доком на фарси и вернулся на свое место.
«Нам надо заканчивать разговор, – сообщил он мне. – Отвечу на ваш вопрос: да, вам не заплатят. Вы сделаете всю работу, но когда настанет время пожинать плоды, шаха не будет».
Когда мы ехали назад, я спросил Ямина, почему он и Док решили предупредить MAIN о грядущих финансовых потерях.
«Мы были Р±С‹ счастливы увидеть вашу компанию обанкротившейся. Однако РјС‹ предпочитаем увидеть, что РІС‹ покинули Р?ран. Если РѕРЅР° уйдет, это даст начало тенденции. Это то, РЅР° что РјС‹ надеемся. Видите ли, РјС‹ РЅРµ хотим кровопролития, РЅРѕ шах должен уйти Рё РјС‹ используем для этого РІСЃРµ мирные СЃРїРѕСЃРѕР±С‹. Так что РјС‹ молим Аллаха, чтобы РІС‹ убедили вашего РіРѕСЃРїРѕРґРёРЅР° Замботти уйти, РїРѕРєР° еще есть время».
«Почему я?»
«Я знал во время нашего разговора о проекте „Цветущая пустыня“, что вы открыты для правды. Я знал, что наша информация о вас верна, вы – человек между двумя мирами, человек посередине».
Это заставило меня задуматься о том, что он еще обо мне знает.


Глава 20. Падение короля

Однажды вечером РІ 1978 Рі., СЃРёРґСЏ РІ роскошном баре лобби В«Р?нтерконтиненталя» РІ Тегеране», СЏ почувствовал РЅР° своем плече чью то СЂСѓРєСѓ. РЇ повернулся Рё увидел РєСЂСѓРїРЅРѕРіРѕ иранца РІ деловом костюме.
«Джон Перкинс! Не узнаешь меня?»
Бывший футболист заметно потяжелел, но голос его остался прежним. Это был мой старый друг Фархад, которого я не видел больше десяти лет. Мы обнялись и сели рядом. Мне быстро стало очевидно, что он знал обо мне и моей работе все. Было также очевидно, что он не собирался делиться со мной сведениями о своей работе.
«Давай сразу передем к делу, – сказал он и заказал еще пива. – Я завтра лечу в Рим. Там живут мои родители. У меня есть билет для тебя на этот рейс. Ты должен лететь». Он вручил мне авиабилет. Я ни на секунду не усомнился в его словах.
Р’ Р РёРјРµ РјС‹ пообедали СЃ родителями Фархада. Его отец, отставной иранский генерал, РєРѕРіРґР° то закрывший РіСЂСѓРґСЊСЋ шаха РѕС‚ пули, выражал разочарование РІ совем бывшем Р±РѕСЃСЃРµ. Как РѕРЅ сказал, Р·Р° последние РіРѕРґС‹ шах показал СЃРІРѕСЋ истинное лицо, РІСЃРµ СЃРІРѕРµ высокомерие Рё жадность. Генерал РѕР±РІРёРЅСЏР» американских политиков РІ поддержке Р?зраиля, коррумпированных лидеров Рё деспотические правительства – РІ ненависти, охватившей весь Ближний Восток, Рё предсказал, что шаху осталось несколько месяцев.
«Знаете, – сказал он, – вы посеяли семена этого восстания, когда свергли Моссадека. Вы думали, что это очень умный ход, так же, как и я тогда. Но теперь это возвращается и надолго, к вам и к нам».
Я был изумлен его словами. Я слышал нечто подобное от Ямина и Дока, но в устах этого человека, они пробретали новый смысл. К этому времени все знали о существовании фундаменталистского исламского подполья, но мы полагали, что шах очень популярен у своего народа и поэтому политически неуязвим. Генерал,однако, был непреклонен.
«Запомните мои слова, – торжественно сказал он, – падение шаха будет только началом. Это будет лишь первая демонстрация того, куда идет мусульманский мир. Наш гнев тлел под песком слишком долго. Скоро он вырвется наружу».
За обдеом я много услышал об аятолле Рухолле Хомейни. Фархад и его отец объяснили, что они не поддерживают его фанатический шиизм, но находятся под впечатлением от его выступлений против шаха. Они сообщили мне, что этот клерикал, имя которого переводилось как «вдоховленный Богом», родился в семье посвященных шиитских богословов в деревне близ Тегерана в 1902 г.
Хомейни не стал вступать в борьбу Моссадека с шахом в начале 1950 х гг., но активно выступил против шаха в 1960 х, критикуя повелителя настолько непримиримо, что был выслан в Турцию, откуда он переехал в священный шиитский город Эн Наджаф, где стал признанным лидером оппозиции. Он слал письма, статьи, записанные на магнитофон выступления, убеждаюшие иранцев подняться, свергнуть шаха и создать клерикальное государство.
Спустя РґРІР° РґРЅСЏ после обеда СЃ Фархадом Рё его родителями РІ новостях РёР· Р?рана сообщалось Рѕ взрывах Рё беспорядках. Аятолла Хомейни Рё муллы начали СЃРІРѕРµ наступление, которое очень СЃРєРѕСЂРѕ привело РёС… Рє власти. Р’СЃРµ последующее случилось очень быстро. Описанный отцом Фархада гнев прорвался кровавым исламским восстанием. Шах бежал РІ Египет РІ январе 1979 Рі., Р° затем СЃ диагнозом рака улетел РІ РЅСЊСЋ Р№РѕСЂРєСЃРєСѓСЋ больницу.
Последователи аятоллы Хомейни потребовали его возвращения. В ноябре 1979 г. вооруженная толпа исламистов захватила здание посольства Соединенных Штатов в Тегеране и удерживала пятьдесят два американских заложника в течение последующих 444 дней. Предидент Картер пытался договориться об освобождении заложников. А когда переговоры потерпели неудачу, он дал добро на военно спасательную операцию, начатую в апреле 1980 г. Это была катастрофа и тот молоток, который вколотил последний гвоздь в крышку гроба президентства Картера.
РћРіСЂРѕРјРЅРѕРµ давление, оказанное американскими коммерческими Рё политическими группами, вынудило больного раком шаха покинуть Соединенные Штаты. РЎ самого РґРЅСЏ своего бегства РёР· Р?рана ему было тяжело найти убежище, РІСЃРµ прежние РґСЂСѓР·СЊСЏ отвернулись РѕС‚ него. Лишь генерал РўРѕСЂСЂРёС…РѕСЃ РїСЂРѕСЏРІРёР» сострадание Рё предложил шаху убежище РІ Панаме, несмотря РЅР° РІСЃСЋ СЃРІРѕСЋ неприязнь Рє политике шаха. Шах прилетел Рё получил РїСЂРёСЋС‚ РІ том же загородном отеле, РІ котором недавно было подписано РЅРѕРІРѕРµ Соглашение РїРѕ Каналу.
Муллы потребовали выдачи шаха РІ обмен РЅР° заложников, удерживаемых РІ американском посольстве. РўРµ, кто выступал РІ Вашингтоне против Соглашения РїРѕ Каналу, обвиняли РўРѕСЂСЂРёС…РѕСЃР° РІ коррупции, СЃРіРѕРІРѕСЂРµ СЃ шахом Рё РІ том, что РѕРЅ подвергает опасности жизни американских граждан. РћРЅРё также требовали, чтобы шаС

 
, . .

:

  • Революционер, 85 лет, Гавана
  • Р?споведь экономического убийцы. Часть II: 1971-1975 (продолжение)
  • Р?споведь экономического убийцы. Часть II: 1971-1975
  • Р?споведь экономического убийцы. Часть I: 1963-1971 (продолжение)
  • Р?споведь экономического убийцы. ПРЕДР?СЛОВР?Р•


    		•   
     
    		 
     
     
    {videolist}
     
    XML error in File: http://rkrp-rpk.ru/component/option,com_rss_stok/id,9/
    XML error: Opening and ending tag mismatch: hr line 5 and body at line 6

    XML error in File: http://krasnoe.tv/rss
    XML error: StartTag: invalid element name at line 1
     
    		 
    opyright © 2010 Rezistenta Atola