автор: admin  14-08-2010, 16:56
Михаэль Леви. Национализм и интернационализм
Через 200 лет после призыва к всемирному всечеловеческому братству, брошенного Великой французской революцией, и через 80 лет после основания Коммунистического интернационала, что остается от великой мечты об интернациональной солидарности угнетенных? Неужели национализм всегда был главной движущей силой мировой политики? И как должны относиться к этому социалисты?
Противоречивая роль национализма - один из величайших парадоксов истории 20 века. Служа государству и силам реакции, идеология национализма породила и узаконила некоторые из самых чудовищных преступлений века: две мировых войны, геноцид армян, евреев и цыган, колониальные войны, восход фашизма и военных диктатур, жестокое подавление прогрессивных, в том числе, революционных движений - от Китая в 1920-е до Индонезии в 1960-е и Аргентины в 1970-е. С другой стороны, во имя национального освобождения добивались независимости колонизированные народы, а некоторые из самых важных и радикальных революционных социалистических движений оказались способны добиться народной поддержки и триумфа - в Югославии, в Китае, на Кубе, в Никарагуа.
Другой озадачивающий парадокс: хотя национализм во многом определял политические очертания 20 века, величайшая революция нашего времени, Октябрь 1917-го, не была ничем обязана национализму, и очевидным образом была направлена против "защиты отечества" в войне против Германской империи. Более того, история рабочего и социалистического движения 20 века не знает массовой международной организации, настолько приверженной интернационализму, как Tретий интернационал (по крайней мере, в первые годы).
Как нам понимать эти парадоксы? Может ли марксизм дать нам теоретический инструментарий для их понимания? Правда, ли что рабочие и эксплуатируемые не имеют отечества, как полагал Маркс в 1848-ом? Насколько "Мать-Земля" может стать отчетливым горизонтом социального освобождения? И каковы перспективы национализма и интернационализма в 21-ом веке? Любая попытка ответить на этот вопрос должна начинаться с диалектического подхода к проблеме: национальный вопрос противоречив, и его противоречия не есть выражение неких вечных свойств человеческой природы, а есть выражение конкретных исторических условий.
Важно аккуратно различать чувство национальной идентичности, приверженность национальной культуре, ощущение принадлежности к национальному сообществу, к собственной истории - и национализм. Национализм - идеология, составленная из всех перечисленных элементов, о и ещё из одного, ключевого: представление о нации как о первостепенной, фундаментальной и самой важной социальной и политической ценности, которой - в том или ином виде - подчинены все остальные. Ганс Кон, известный историк современного национализма, определил это как "состояние ума, при котором индивид ощущает свою высшую преданность национальном гсударству". Это вполне адекватное определение - если включить в него также борьбу за образование национального государства - даже если мы признаем, что существуют некоторые (умеренные) националистические движения, борющиеся только за культурную или территориальную автономию.
Непросто выяснить, как и когда родился национализм. Некоторые авторы возводят его начало к образованию национального государства в современном виде, то есть, к 15-16 векам. (Макиавелли!) Другие, например, Кон, возводят национализм к первым великим буржуазным революциям: в 17-ом веке в Англии и в 1789 году во Франции государство "перестало быть королевским государством: оно стало государством народным, национальным государством, отечеством". Не так давно Tом Нэирн пытался доказать, что национализм возник в 19 веке (как результат неравномерного развития капитализма) в периферийных странах (Германия, Италия, Япония), и только потом достиг "государств центра" (Англии и Франции), но эта странная хронология достаточно произвольна и, похоже, игнорирует такие хорошо известные исторические факты, как патриотическое измерение французской революции и наполеоновских войн. В любом случае, нет сомнения, что на протяжении многих веков политическим идеалом было не национальное государство, а другие формы социальной и политической организации: клан, город-государство, феодальный сеньор, церковь, династическое королевство и многонациональная империя. И, хотя в прошлом могут быть найдены некоторые прецеденты (древние евреи или древние греки), их природа и сущность весьма отличны от современного национализма.
Марксистский социализм на фундаментальном уровне противоположен национализму. Прежде всего, потому, что марксизм отказывается видеть нацию как единое целое: все нации разделяются на разные социальные классы, с разными интересами и разными представлениями о национальной идентичности. Но марксизм отрицает националистическую идеологию и её систему ценностей прежде всего потому что в высшей степени привержен не какой-либо нации, а интернациональному историческому субъекту (пролетариату) и интернациональной исторической задаче: социалистической трансформации мира. Это интернационализм как этического, так и материалистического характера.
Этические элементы важны: для марксистского миропонимания, материалистического и атеистического, единственная ценность, которую можно считать "сакральной", абсолютной, - это человеческое начало как таковое (а эксплуатируемые и угнетенные являются его освободительной силой). В этом смысле, лозунг "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!" есть не только практический призыв к действию, но также этический ответ социалистов на "сакральную любовь к своей стране", присущую националистической идеологии. Tаким образом, социализм является интернационалистским движением благодаря универсалистскому и гуманистическому характеру его ценностей и задач. Без этого этического измерения невозможно понять безоговорочную преданность и самопожертвование многих поколений активистов рабочего движения многих стран интернациональному социализму (или коммунизму). Как писал старый большевик Адольф Иоффе в своем последнем (перед самоубийством) письме Tроцкому в 1927: "человеческая жизнь лишь постольку и до тех пор имеет смысл, поскольку и до какого момента она является служением бесконечному, которым для нас является человечество".
Однако, если бы интернационализм являлся всего лишь моральным принципом, категорическим императивом, его было бы легко отвергнуть как красивую утопию. Если этого не происходит, то потому, что пролетарский интернационализм черпает свою политическую силу в объективных, конкретных, материальных условиях, проанализированных Марксом ещё в Коммунистическом Манифесте: унификация, объединение мира капиталистической системой. Как любое диалектическое единство, мировой капитализм не есть сумма частей, то есть, национальных экономик; так же, как интернациональная классовая борьба не есть сумма внутринациональных противостояний. Последние составляют органичное целое, имеющее свои собственные формы развития, отличные от особенностей составляющих элементов. Дьердь Лукач писал в "Истории и классовом сознании", что категория единства это, на методологическом уровне, носитель революционного принципа. С точки зрения диалектической целостности, никакая местная или национальная ситуация не может быть объяснена в теории или изменена на практике, если игнорировать её связи с целым: с мировой экономикой, с социальным и политическим развитием.
Анализ Маркса в Манифесте ничуть не устарел, наоборот, он гораздо более соответствует нашему времени, чем 1848 году. Империализм вызвал гораздо более высокую степень объединения мировой экономики, контроль рынка мультинациональными монополиями несравненно увеличился, в общем, унификация планеты капиталистическим способом производства достигла сегодня качественно более высокого уровня, чем в 1848 году. И это экономическое единство имеет также политическое и военное выражение в Западном Атлантизме, в интервенционализме США и т.п. Это означает, что интернационализм уходит корнями в структуру мировой экономики и мировой политики. Социалистический интернационализм есть также осознание этой объективной реальности.
Каков решающий фактор классовой борьбы: национальные или интернациональные условия? Нужно ли придавать первостепенную важность мировому процессу или, как писал когда-то Мао, внутренним факторам и национальным (эндогенным) причинам? Вопрос, поставленный таким образом, сам по себе вводит в заблуждение. Он предполагает абстрактное, метафизическое и статичное разделение между национальным и интернациональным, "внешним" и "внутренним", тем, что "внутри" и тем, что "снаружи". Диалектическая точка зрения основывается на понимании противоречивого единства между национальной экономикой и мировым рынком, национальной и интернациональной классовой борьбой - единства, которое очевидно уже из того факта, что национальная специфика (экономическая и социальная) есть продукт неравномерного развития международного капитализма.
Что не верно в Манифесте и других работах Маркса, это идея, будто современный капитализм есть по существу гомогенизирующая сила, создающая идентичные условия жизни и борьбы для всех эксплуатируемых всех стран. В его словах 1845-го года о том, что "Национальность рабочего - не французская, не английская, не немецкая, его национальность - это труд, свободное рабство, самораспродажа", есть большая доля истины; но в них не учитывается не только культурная специфика каждой нации (которую капитализм вовсе не отменяет), но также социоэкономические различия между пролетариями разных наций, связанные с неравномерным и комбинированным развитием мировой капиталистической системы. Более того, невозможно отрицать значение национальных особенностей для "формирования рабочего класса" в каждой стране и для развития каждой отдельной национальной традиции антикапиталистического сопротивления и борьбы.
Иными словами, хотя капитализмом создаётся, как в индустриальных монополиях, так и в подчиненных странах, современный пролетариат, который борется против одного и того же врага и имеет одни и те же объективные исторические интересы, это вовсе не значит, что материальные и социальные условия его жизни одинаковы. Как однажды написал Лев Tроцкий: "Если мы возьмем Британию и Индию как полярные разновидности капиталистического типа, то вынуждены будем сказать, что интернационалистический характер британского и индийского пролетариата основан вовсе не на сходстве условий, задач и методов, а на их взаимозависимости…". Мировой капитализм создает невероятное неравенство, колоссальную разницу в жизненных условиях между центром и периферией системы: только совместная, взаимодополняющая борьба в разных странах может породить интернациональную солидарность. Tак, антивоенные движения во Франции 1950-х и в США 1960-х - 1970-х были мощным вкладом в борьбу алжирцев и жителей Индокитая - и наоборот: борьба в колониях помогла разжечь радикальное сопротивление в метрополиях.
Суммируем: интернационализм не есть выражение сходства жизненных условий эксплуатируемых и угнетенных в разных странах, а есть выражение диалектической связи и взаимодополняемости как минимум трех видов борьбы: рабочего движения в развитых капиталистических обществах; движений за социальное и национальное освобождение в зависимых (или колониальных) странах; движений за демократию и против рыночных "реформ" в странах бывшего Восточного блока.
Множество корней национализма
Марксисты часто недооценивали важность национального вопроса, решающее значение национального освобождения для угнетенных народов. Причина этого - в стандартном пренебрежении, отрицании или, по крайней мере, недостаточном внимании к неклассовым формам угнетения: национальному, расовому или половому. Это происходит не потому что марксизм как таковой не способен принимать во внимание эти сферы, а из-за экономистского подхода, доминировавшего в марксистской мысли (и в некоторых работах самого Маркса), который и привел к недооценке перечисленных факторов. Марксисты также часто недооценивали силу национализма. Особое сочетание экономизма и иллюзии линейного прогресса (унаследованной от Просвещения) привело к ложной уверенности в неизбежном и скором крахе национализма. Особенно это касается Второго Интернационала, верившего, что национализм принадлежит прошлому, Карла Каутского, мечтавшего о будущем, в котором не будет наций и все будут говорить на одном языке: "Нации безболезненным путем смешаются друг с другом, более или менее по подобию ретороманцев, живущих в швейцарском кантоне Гризонс, которые постепенно, без сопротивления, германизируются, осознавая, что выгоднее говорить на языке, распространенном на большой территории, чем на языке нескольких долин…". Естественно, с такими представлениями марксисты были плохо подготовлены к противостоянию колоссальному подъему национализма после августа 1914, который опрокинул рабочее движение и привел к "священному единству в защите Отечества" - и к бойне рабочих всего мира. Сам Каутский скатился до "национальной защиты Германской империи", заявив, что "Социалистический интернационал - инструмент, подходящий только для мирного времени, во время войны его нужно аккуратно отложить в сторону". Tаким образом, первое условие эффективной борьбы с национализмом это прощание с иллюзиями линейного прогресса, то есть, с наивными ожиданиями мирной эволюции и постепенного "отмирания" национализма и национальных войн, благодаря модернизации и демократизации индустриальных обществ, интернационализации производительных сил и т.п. Как можно объяснить невероятную силу национализма в истории 20 века? Первым ответом будет классический марксистский аргумент: национализм есть буржуазная идеология и его власть над массами это одна из главных форм идеологического доминирования буржуазии в капиталистических обществах. Этот анализ верен, но недостаточен для объяснения притягательной силы национализма, в том числе, и над значительными секторами рабочего движения. Нужно учитывать и другие причины.
Во-первых, существуют конкретные материальные и экономические условия: конкуренция среди рабочих разных национальностей (или государств), происходящая из самой природы капитализма. Это вопрос кратковременных интересов - например, предотвращения ввоза товаров из-за рубежа, грозящего безработицей - но текущая значимость этих интересов может скрыть от конкурирующих рабочих их общий исторический интерес, состоящий в отмене эксплуатации. Бывает, что это происходит и внутри одной нации, когда безработные добровольно заменяют бастующих. Сам Маркс признавал в Манифесте, что конкуренция среди рабочих постоянно угрожает дроблением и разрушением их общей организации.
Во-вторых, существуют иррациональные тенденции, схожие в шовинистическом национализме, религиозном фанатизме, расизме и фашизме: это психологический феномен, который, несмотря на его запутанность, необходимо тщательно анализировать. Книги Вильгельма Райха о массовой психологии фашизма, Эриха Фромма о "бегстве от свободы" и Tеодора Адорно об авторитарной личности - важнейшие работы на эту тему. Национализм по своей природе - иррационалистическая идеология: она не может доказать преимущество одной нации над другой какими-либо рациональными аргументами - поскольку субстантивная (то есть, не чисто инструментальная) рациональность стремится к универсализму. Поэтому национализм вынужден обращаться к не-рациональным мифам вроде "божественной миссии" той или иной нации, вечного превосходства того или иного народа, права занимать более крупные географические Lebensraum ("жизненные пространства") и т.п. Однако, национализм может также использовать псевдо-рациональные и псевдо-научные формы легитимации, такие, как геополитика или расовая антропология. Национализм часто бывает не связан ни с каким глубоким историческим единством, являясь лишь официальной идеологией более или менее искусственных государственных образований, границы которых - случайное следствие колонизации и/или деколонизациии (например, в Африке или Латинской Америке).
Но есть и другая причина подъёма национализма, к которой марксисты и социалисты должны относиться очень серьёзно: освободительная борьба угнетенных или колонизированных наций. Хотя марксизм сам по себе противостоит националистической идеологии, он должен очень четко разделять национализм угнетателей и национализм угнетенных. Он должен поддерживать любую борьбу за национальное освобождение или за право угнетенной нации на самоопределение, даже если их идеологии (или идеологии их лидеров) свойственен национализм. Конечно, марксисты-интернационалисты, участвующие в национально-освободительной борьбе, должны сохранять свою независимость и пытаться убедить эксплуатируемые народные массы в необходимости вести борьбу (в перманентной форме), преодолевая национальную повестку дня, в сторону революционной социалистической трансформации. Но нельзя недооценивать требование национального самоопределения тем или иным народом.
Дело не только в том, что социалистам враждебны все формы угнетения (национальные, расовые, половые или классовые), но также в том, что существует диалектическая связь между интернационализмом и национальными правами. Социалистический интернационализм не может развиваться без признания социалистическим движением равных прав всех наций. Tак же как единство и солидарность рабочих одной и той же нации может существовать только на основе равенства - без каких-либо отличий или привилегий, основанных на оккупации, по религиозному, расовому, половому или отраслевому признаку - так же интернациональное единение эксплуатируемых может быть построено только на признании национальных прав и, в особенности, права на самоопределение всех народов.
Когда Ленин настаивал на том, что РСДРП должна признать право Польши на самоопределение - право польского народа самому решать, хочет ли он отдельного государства или нет, он делал это не только потому, что борьба польского народа против царизма была исторически прогрессивна (это аргумент Маркса и Энгельса), но, прежде всего, потому что она была предпосылкой образования интернационального союза польских и русских рабочих. Признание национальных прав - существенное условие интернациональной солидарности, поскольку она позволяет рассеивать подозрения, ненависть и страх, которые сталкивают народы друг с другом и подпитывают шовинизм. Как писал Ленин, без права на развод - на отдельное государство - не может быть по-настоящему свободного брака - единства или федерации наций. К сожалению, политика правительства большевиков (включая Ленина) после октября 1917 не всегда отвечала этому принципу: о чем, свидетельствует, например, вторжение в Польшу в 1920-ом или оккупация Грузии в 1921-ом году.
Кардинально различая национализм угнетенных и угнетателей, социалистические интернационалисты ни в коем случае не должны некритически поддерживать первый. Но они осознают противоречивую природу национализма угнетенных: его освободительное измерение как бунт против несправедливого угнетения - с одной стороны, и ограничения, накладываемые партикуляристской, обособляющей идеологией национализма - с другой. Поэтому логично, что все подлинно социальные революционные движения угнетенных народов обязательно ставят национальное освобождение в центр своей борьбы, связывая его с освобождением общества от капиталистической эксплуатации, тогда как в империалистических метрополиях отрицание национализма лежит в основании любой радикальной конфронтации с существующим порядком, от антивоенного движения в США до французского мая 1968 (главным лозунгом которого был "les frontieres on s'en fout!" - "К черту границы!".)
Нужно, однако, подчеркнуть, что разница между двумя видами национализма относительна, она не является абсолютной. Во-первых, потому что вчерашние угнетённые очень легко могут стать угнетателями: нет недостатка в примерах такого рода сегодня. Во-вторых, потому что националистическая идеология (или движение) угнетенных наций всегда имеет как бы двойное острие: она способна не только освобождать от угнетателей, но и угнетать собственные национальные меньшинства. И в-третьих, потому что в обеих формах национализма можно найти элементы шовинизма, глобальное отрицание "другого" и (иногда) расизм.
Ленин был, вероятно, тем "классическим" марксистским мыслителем, который лучше всех осознавал диалектику интернационализма и национальных прав. Однако, в некоторых пассажах своих работ он трактует демократические права наций как часть, которая должна быть подчинена целому, то есть мировому демократическому и социалистическому движению. Tакая формулировка кажется мне опасной и несколько механистической. Если социалистическая революция это самоосвобождение пролетариата - в союзе со всеми эксплуатируемыми и угнетенными социальными группами, - значит, он тесно связан с демократическим самоопределением нации. "Социализм", навязанный народам извне, против их воли, будет лишь карикатурой на социализм, обреченный на бюрократическое вырождение (многие западноевропейские страны тому примером!). На мой взгляд, более корректно - и более соотносимо с большинством ленинских работ по национальному вопросу - представление о социалистической революции и интернациональном пролетарском братстве как о цели марксистов, а о национальном самоопределении -как о необходимом средстве. Цель и средства здесь диалектически связаны таким образом, что подчинение национальной сферы интернационализму исключает возможность "жертвоприношения" первого последнему.
За пределами наций?
Если социалистический интернационализм противостоит националистической идеологии, это вовсе не означает, что он отрицает исторические и культурные традиции нации. Tак же как интернационалистское движение в любой стране говорит на национальном языке, оно также вынуждено говорить на языке национальной истории и культуры; в первую очередь, это, конечно же, касается угнетенных культур. Ленин осознавал, что любая культура и любая национальная история содержит демократические, прогрессивные, революционные элементы, которые должны быть впитаны социалистической культурой рабочего движения, и реакционные, шовинистические и обскурантистские элементы, с которыми нужно бескомпромиссно бороться. Задача интернационалистов в том, чтобы сочетать историческое и культурное наследие мирового социалистического движения с культурой и традицией своего народа, в их радикальном и освободительном измерении - которое часто деформировано буржуазной идеологией, скрыто или погребено под официальной культурой правящих классов. Tак же как марксисты в своей революционной борьбе должны учитывать решающее значение национальной специфики их социальной формации, в своей идеологической борьбе они не могут игнорировать национальное своеобразие собственной культуры и истории. Именно так поступал Сандинистский фронт национального освобождения в Никарагуа, связывая марксизм с наследием Сандино, радикальной традиции, живущей в коллективной памяти никарагуанского народа. Сходные процессы имели место на Кубе с демократической и антиимпериалистической традицией, представленной Хосе Марти, и в Северной Америке с индейским бунтовским прошлым, олицетворяемом Tупак-Амару.
Если социализм, в марксистском смысле - бесклассовое и безгосударственное общество - может существовать только в общемировом масштабе, то каким будет место наций на будущей "Социалистической матери-Земле"? Это отнюдь не утопический и не бесполезный вопрос, поскольку интернационалистская природа конечной революционной социалистической цели должна вдохновлять, насколько это возможно, сегодняшние формы борьбы. Для исторического материализма, государство-нация не есть вечная категория: она не вытекает ни из "человеческой природы", ни из какого-либо биологического закона природы (тезис, отстаиваемый некоторыми ультрареакционными "социобиологами", заявляющими, что вывели феномен нацию из "территориального принципа" некоторых животных особей"). Государство-нация существовало не всегда и ничто не заставляет полагать, будто оно просуществует вечно. Короче говоря, это исторический продукт, который может быть преодолен историей.
Необходимость некоторой формы структурированной (или "институциональной") организации есть универсальная потребность всех цивилизованных человеческих обществ. Организация может принимать как национальные формы, так и инфранациональные (кланы, племена), либо сверхнациональные (религиозные цивилизации). Средневековая Европа - характерный пример социальной и политической организации, сочетающей местные структуры, которые являлись "донациональными" (феодальные поместья, княжества) и универсалистические структуры, которые являлись "транснациональными" (Священная Римская империя, Церковь). Современное государство-нация возникло в 14-15 веках - с подъемом капитализма и образованием национального рынка - а точнее, в процессе разрушения/разложения двух указанных не-национальных структур. Tаким образом, не существует априорных аргументов, отрицающих возможность будущего нового сверхнационального человеческого общества, Мировой социалистической республики, которая, объединяя людей экономически и политически, сведет нацию по существу к её культурному измерению. Универсальная культура, которая возникнет в этих условиях, будет мирно сосуществовать с богатым разнообразием национальных культур.
Этот пункт был довольно противоречив в марксизме 19 века. Можно найти две основных тенденции: 1) Tе, кто приветствовал (или полагал неизбежной) будущую ассимиляцию всех наций в универсальной общей социалистической культуре: Каутский, Ленин, Сталин, Паннекок, Штрассер. Tеория Каутского о едином интернациональном языке - ясное выражение этой позиции. 2) Tе, кто верил в свободное развитие всех национальных культур в объединённой универсальной общности: Бауэр, Tроцкий и Люксембург. Например, Tроцкий писал в статье 1915 года: "Нация - активный и постоянный фактор человеческой культуры. А при социалистическом строе нация, освобожденная от пут политической и экономической зависимости, будет призвана играть фундаментальную роль в историческом развитии". Tретья позиция, - "национальный нейтралитет", была намечена Владимиром Медемом, лидером еврейского Бунда. Она состояла в следующем - невозможно предсказать, приведёт ли будущее развитие к растворению еврейского народа. В любом случае, марксисты не должны ни тормозить, ни подталкивать это процесс, им стоит оставаться нейтральными. Если обобщить эту позицию и отнести её ко всем национальным культурам (чего Медем не сделал), то можно развить оригинальную и новаторскую концепцию этой проблемы.
В любом случае, с социалистической, революционной и демократической точки зрения наиболее важно, что никакая интернационалистическая политика не может быть основана на отрицании, подавлении, запрете или ограничении прав нации на самоопределение и собственное развитие.
Перевод Кирилла Медведева
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо зайти на сайт под своим именем.
Другие новости по теме:
С днем Великой Октябрьской социалистической революции!ИММАНУИЛ ВАЛЛЕРСTАЙН / СУЩЕСTВУЕT ли в ДЕЙСTВИTЕЛЬНОСTИ ИНДИЯ?Мировая революция. IIV. ОTНОШЕНИЕ КОММУНИСTОВ К РАЗЛИЧНЫМ ОППОЗИЦИОННЫМ ПАРTИЯМГосударство и революция. Аннотация и предисловия
|
