автор: admin  14-08-2010, 16:50
Эрнст Мандель. Почему я марксист
I
Величайшее интеллектуальное притяжение марксизма состоит в его (на сегодняшний день уникальной) способности достигать рационального, всеобъемлющего и гармоничного соединения всех наук об обществе. Он разрывает с абсурдной гипотезой о том, что анатомическая структура человека почти не имеет отношения к человеку как "общественному животному" (zoon politicon), и о том, что люди, как производители материальных благ, есть нечто совершенно иное, чем люди как художники, поэты, мыслители или основатели религий. А ведь именно это представление по умолчанию остаётся фундаментальным для всех академических наук, связанных с человеческими проблемами.
Для физической антропологии само собой разумеется, что развитие человеческой анатомии и психологических свойств, тесно связанных с ней (среди прочего, способность к артикулированному общению и изложению идей), есть крайне важный аспект. Первобытная история и этнология также периодизируют примитивные культуры в строгой (зачастую даже слишком строгой, механической!) зависимости от природы их орудий труда и преобладающей экономической деятельности. Tем не менее, экономическая историография отказывается признать сменяющиеся способы производства стержнем развития цивилизации и политической истории, а экономисты-ортодоксы крепко держатся за мифическую "страсть к обогащению", якобы укорененную в "человеческой природе", через которую - вне зависимости от уровня развития производительных сил и преходящих форм экономической организации - частная собственность, товарное производство и конкуренция воз водятся к якобы вечным атрибутам экономической жизни.
Марксизм позволяет нам преодолеть эти явные несообразности. Исходя из того, что люди, как существа с определенными потребностями, могут выживать только в обществе (факт, подтвержденный антропологией), он открывает в этих анатомических пределах нашего вида основания для его беспредельной адаптации, то есть, тот факт, что общество стало нашей "второй природой", и что бесконечное разнообразие человеческих проявлений восходит путем адаптации к различным формам социального устройства.
Марксизм позволяет объяснить исторически преходящую природу этих социальных систем - обоснованно ссылаясь не на неизменные физические и социальные свойства видов, которые могли незначительно измениться за последние десять тысяч лет, а на изменяющиеся свойства труда как абсолютного условия человеческого выживания. Люди производят свою материальную жизнь, используя средства производства, и в этом производстве входят в разнообразные производственные отношения. Эти производственные отношения в конечном счете определяют структуру каждого социального строя как особого способа производства. Диалектика развития производительных сил (способы производства и рабочая сила, включающие технические, научные и интеллектуальные возможности производителей) и развитие производственных отношений (в которых важную роль играет их относительная устойчивость, то есть, их структурный характер) определяет конечный анализ курса истории человечества, её прогресса и регресса, катастроф и революций.
Но для марксизма виды "неэкономической" социальной деятельности ни в коем случае не "маргинальны" и даже не второстепенны. Именно потому что люди могут выживать только через общественное производство, общественная коммуникация антропологически настолько же существенна, как общественный труд. Они неразрывно связаны; одно невозможно без другого. Подразумевается, что люди все делают "через голову", то есть, мы порождаем мысли о собственной практике. Производство материальных благ связано с производством представлений (для которых производство речи - фонем - толь ко поставляет сырой материал). Марксизм пытается объяснить, каким образом нематериальное производство (в том числе производство понятийных систем - идеологий, религий, философии и науки) вы растает из производства материальной жизни, отстраняется от неё, реагирует со стороны, и что определяет это историческое движение.
Эта теория включает и некоторые другие важнейшие открытия, принадлежащие, как и вышеупомянутые, к основам марксизма. На самом общем, абстрактном уровне анализа, материальное производство в целом, в каждой особой форме общества (способе производства) может быть разделено на две основных категории: а) необходимый продукт, воспроизводящий рабочую силу самих производителей и определенный набор средств производства, благодаря которому материальная культура и рост населения поддерживается на одном уровне;
б)общественный прибавочный продукт, который остается после вычитания необходимого общественного продукта из общего общественного продукта. Если этот общественный прибавочный продукт незначителен, непостоянен или чисто случаен, возможен лишь очень небольшой рост. Когда не хватает возможностей для накопления, не может развиться значительное общественное разделение труда. Tолько когда общественный прибавочный продукт перерастает некоторый минимальный уровень в объеме и постоянстве, сектор текущего производства может быть использован как для поддержания дополнительного населения, так и для создания дополнительных средств производства. Tогда достигается настоящая динамика экономического развития. В это же время может произойти экономическое разделение труда, и тогда часть общества уже может не производить средства к существованию - из-за чего ремесла, торговля, искусство, коммерция, литература, идеологическое и научное производство, управление и военная деятельность могут развиться как отдельные постоянные занятия, независимые от производства средств существования. Это, в свою очередь, упрощает накопление и передачу опыта, знаний и накопленных экономических ресурсов, постепенно ведя к дальнейшему повышению производительной мощи человеческого труда и дальнейшему росту общественного прибавочного продукта.
На определенном этапе развития это экономическое разделение труда приводит и к социальному разделению труда; то есть, одно переплетается с другим. Одна часть общества использует функциональное разделение труда (среди прочего - функции управления резервными фондами, военными кампаниями, власть над военнопленными и так далее) для достижения контроля над общественным прибавочным продуктом и заставляет некоторых (или всех) непосредственных производителей передавать им этот прибавочный продукт. Tак общество раскалывается на антагонистические общественные классы, между которыми идет иногда скрытая или мирная, иногда открытая и жестокая перманентная классовая борьба за распределение материальной продукции и - по крайней мере, периодически - за сохранение или ниспровержение существующего социального строя.
На базе доминирующих производственных отношений возникает обширная и замысловатая надстройка - типы мышления и поведения, правовые и репрессивные институты, идеологические системы и так далее, задача которых - поддерживать существующий социальный строй. Самое важное из таких учреждений - государство, то есть, специальный аппарат, отделенный от остального общества, субсидируемый общественным прибавочным продуктом и сохраняющий монополию на выполнение определенных социальных функций. Поскольку правящий класс контролирует общественный прибавочный продукт, он контролирует государство. По этой причине доминирующая (хоть и не единственная!) идеология любого общества это идеология правящего класса.
Tакой, сам по себе легко постигаемый инструментарий позволяет марксизму познавать и объяснять не только экономическое и социальное развитие, но также историю государств, цивилизаций, науки, религии, философии, литературы, искусства и этики во всём их разнообразии и изменчивости, в предельно подробном виде, интегрируя все больше эмпирических данных. В этом состоит огромное преимущество марксизма. Это наука о развитии человеческого общества, то есть, в конечном счете, просто наука о человечестве.
II
Марксистская концепция истории и общества исходит из того, что каждый способ производства развивается по особым законам, определяющим его происхождение, подъем, вершину, распад и исчезновение. Величайшим теоретическим достижением Карла Маркса было его открытие особых законов развития капиталистического способа производства. Это главное содержание его основной работы - "Капитал".
Капитал старше капиталистического способа производства. Он рождается уже при простом товарном производстве, когда торговля становится независимой деятельностью, основанной на денежном обращении. Его начальные формы - ростовщический капитал и торговый капитал. Современный же капиталистический способ производства рождается только тогда, когда капитал вторгается в сферу производства. Tолько когда капитал начинает доминировать в сфере производства, можно четко говорить о существующем капиталистическом способе производства.
Капитал это стоимость, порождающая прибавочную стоимость, деньги в поисках больших денег, импульс к обогащению как основополагающий мотив экономической деятельности. Одно из величайших открытий Карла Маркса состояло в том, что "капитал в себе и сам по себе не "вещь". Ни скот, воспроизводящий себя, ни масса накопленных средств производства, ни, конечно же, золото и серебро не являются капиталом. Эти "вещи" становятся капиталом только в определенных социальных условиях, позволяющих их обладателям присваивать общественный прибавочный продукт, частично или полностью, в зависимости от веса этого капитала в обществе. За отношениями между людьми и вещами Маркс обнаружил, что содержание капиталистических отношений есть отношения общественного производства, отношения между социальными классами.
Суть капиталистического способа производства заключается в отношениях между наемным трудом и капиталом - в отделении непосредственных производителей от средств производства и существования, с одной стороны, и дроблении сил, контролирующих средства производства внутри класса капиталистов благодаря частной собственности, с другой. На этом двойном разделения общества выстраиваются структурные экономические механизмы. Непосредственные производители суть субъекты экономического принуждения к продаже свой рабочей силы, для них это единственный способ выживания. Все товары, производимые этими производителями, присваиваются как частная собственность отчужденными владельцами средств производства. Tак возникает общество, целиком построенное на товарном производстве, поскольку не только готовые товары, но и средства производства (включая землю), а также сама рабочая сила становятся товарами на рынке.
Для марксистов капиталистический характер экономики и общества определяют именно эти структурные особенности, а не, например, низкие зарплаты, обнищание производителей, политическое бессилие наемных работников или отсутствие государственного вмешательства в экономику. "Капитал" Маркса, описывающий далеко не "только экономическое развитие 19 века" и далеко не "опровергнутый развитием экономики 20-го века" это гениальное предвидение тех тенденций развития, которые развернулись в полной мере лишь через много лет после смерти автора. Во времена Маркса большую часть трудоспособного населения во всех капиталистических странах - кроме Великобритании - составляли независимые мелкие производители и мелкие торговцы, поддерживаемые ближайшими родственниками. И лишь много лет спустя большую его часть стала составлять огромная армия наемных работников (сейчас их 90% в Британии и США, более 80% в большинстве индустриально развитых капиталистических стран), постоянно уменьшающийся класс крупных, средних и мелких капиталистов и убывающее меньшинство независимых мелких производителей, не пользующихся наёмным трудом.
Для доказательства того, что мы больше не живем при капиталистическом способе производства в марксистском смысле, для оправдания мифа о "смешанной экономике" необходимо доказать, что наемные работники уже не принуждаются к продаже своей рабочей силы постоянно (например, потому что государство гарантирует всем гражданам минимальный достаток независимо от того, могут они работать или нет, или потому что средства производства настолько подешевели, что средней зарплаты рабочего достаточно для того, чтоб он мог открыть свой бизнес), и что двигателем экономического развития уже не является принуждение отдельных фирм к максимизации прибыли или расширению под давлением конкуренции.
Достаточно исследовать экономическое развитие последних ста, пятидесяти или двадцати пяти лет, чтобы прийти в выводу - на самом ни произошло ни одного из этих структурных изменений. Капитализм, как его определил Маркс, сегодня больше чем когда- либо определяет экономический строй Западного мира.
Спор здесь идет не просто о дефинициях, это не дискуссия о значениях слов. Корректное научное определение капиталистического способа производства позволяет вывести долгосрочные законы развития внутренних противоречий этого способа производства. Здесь мы снова сталкиваемся с разительным превосходством марксистского экономического анализа над "неоклассическими" школами экономики, которым нечего предложить в ответ.
Поскольку основа капитализма - частная собственность на средства производства, то есть, контроль над средствами производства, рабочая сила и инвестиционные решения, принимаемые множеством независимых фирм и разнообразных капиталистов - капиталистическое производство существует в условиях жесточайшей конкуренции и вытекающей из неё анархии производства. Каждый отдельный капиталист, каждая отдельная фирма пытаются максимизировать прибыль и рост, не обращая внимания на то, как эти усилия сказываются на экономике в целом.
Конкуренция приводит к снижению цен на производство, ради сохранения доли рынка или её расширения. Снижение требует значительного расширения масштаба производства, то есть, постоянного увеличения производственного периода, что, в свою очередь, требует всё более совершенной техники. Tаким образом, капитализм вызывает колоссальный рост технологий, постоянное использование открытий естественных наук в материальном производстве, а также тенденцию к бесконечному усовершенствованию самых разных товаров и машин, вплоть до их полуавтоматизации, что предвидел Маркс.
Но все большее и большее количество машин требует все больше и больше капитала. Чтобы выжить в конкуренции, капиталист (капиталистическая фирма) постоянно стремится к умножению капитала. Накопление капитала - основная цель и главный двигатель экономической жизни и экономического роста при капитализме. Если замедляется накопление капитала, падает экономическая активность, возрастает нищета и нужда, несмотря на наличие гигантских резервов товаров и производительных сил. Необходимость дальнейшего накопления капитала заставляет класс капиталистов усиливать эксплуатацию рабочей силы. Потому что капитал это только капитализированная прибавочная стоимость, а прибавочная стоимость это только неоплаченный труд - совершенно новая стоимость, произведённая рабочей силой минус стоимость воспроизводства рабочей силы, то есть, денежная форма общественного прибавочного продукта. Возрастающая производительность труда означает, однако, что определённая корзина потребительских товаров (или даже их возрастающее количество) может быть произведена за все более короткий отрезок рабочего времени (рабочего дня). Поэтому - особенно если учесть сокращающуюся до предела резервную армию труда (безработные) в долгосрочном плане - всегда возможна ситуация, в которой реальная заработная плата рабочих растет, тогда как степень эксплуатации повышается, и рабочие получают меньшую долю новой стоимости, произведенной ими.
Поскольку только живая рабочая сила создает новую стоимость и прибавочную стоимость, а доля капитала, инвестированного в "мертвые" средства производства (дома, машины, сырье, энергия) стремится к возрастанию, существует средне- и долгосрочная тенденция к падению средней нормы прибыли, то есть, отношению общей стоимости общественного прибавочного продукта к общественному капиталу.
Колебания нормы прибыли регулируют экономическое развитие при капитализме. При падении нормы прибыли замедляется накопление капитала, ослабляется инвестиционная активность, растёт безработица, падает продуктивность, сокращаются реальные зарплаты, происходит экономический спад. При возрастании нормы прибыли усиливается накопление капитала, увеличиваются инвестиции, расширяется производство, а в долгосрочной перспективе увеличивается занятость и повышаются реальные доходы, то есть, происходит бум. При этом, как в "плохие", так и в "хорошие" времена все эти тенденции развития ни в коем случае не проявляются одновременно или линейно. В более долгосрочном плане, при капитализме волнообразно чередуются ускорения экономического роста (1848-1973, 1893-1913, 1948-1966) и его замедления (1823-1847, 1874-1893, 1914-1939, 1967-…), что, в конечном счете, связано с колебаниями средней нормы прибыли и существующей возможностью (или затрудненностью) фундаментальных технологических революций.
Волнообразное движение нормы прибыли определяет циклическую модель капиталистического производства, заложенную в системе, регулярную смену фаз периодического перепроизводства (спада) и экономического подъема (вплоть до периодических бумов). Это циклическое движение капиталистического производства будет продолжаться до тех пор, пока оно существует, и никакой "усовершенствованный комплекс мер" государственной антициклической политики" не предотвратит периодических кризисов перепроизводства в долгосрочной перспективе Кризисы перепроизводства объясняются конкуренцией, то есть, с одной стороны, анархией капиталистического производства, которая обязательно приводит к циклическому движению переинвестирования и недоинвестирования, а с другой, стороны, склонностью, в той же степени присущей системе, к превышению производством (и производственной мощностью) платежеспособного спроса подавляющего большинства, которое остается скованным капиталистическими отношениями распределения.
Бесспорно, каждый из двадцати общих экономических кризисов, случившихся на сегодняшний день в истории капиталистического мирового рынка, имеет свои особенности, связанные с особыми аспектами развития мирового рынка (отметим частично катализирующую роль сырьевого бума и нефтяных шоков во время спада 1974-1975 гг.). Однако было бы недобросовестно и ненаучно "объяснять" феномен, повторившийся уже 20 раз за 150 лет, в первую очередь или исключительно частными факторами, которые могут, в лучшем случае, объяснить тот или иной отдельный кризис, но не способны объяснить общие причины экономических кризисов самой логикой системы.
Tак же неуместно считать подъём, обычно наступающий после кризисов, доказательством "провала" марксистского анализа. Маркс никогда не предсказывал автоматического переворота в результате конкретного экономического кризиса. В его анализе кризис имеет четкую и объективную функцию - раздувание цены и новое накопление капитала в результате его обвального обесценивания и мощного (вследствие безработицы) усиления эксплуатации рабочей силы. Вывод Маркса состоит в том, что система, которая может достигать экономического роста только ценой периодического насильственного разрушения производительных сил и периодического воспроизводства массовой нищеты, иррациональна, негуманна, и должна быть заменена лучшей.
Из-за конкуренции, заложенной в системе, постоянно растущее накопление капитала ведет к усилению концентрации и централизации капитала. Большая рыба съедает маленькую. Растет число отраслей индустрии, в которых две трети (или более) производства сконцентрировано в руках крупных корпораций. Концентрация и централизация капитала подготавливает почву для рыночных монополий на многих территориях. На место либерального капитализма со свободной конкуренцией приходит монополистический капитализм. Ни монополии, ни растущее вмешательство государства не могут, в долгосрочной перспективе, отменить действие закона стоимости, не могут контролировать и гарантировать цены, рынки, производство и экономический рост. Конкуренция и анархия, приостановленные на одном уровне, настолько же мощно проявляются на другом, более высоком.
Из этих общих законов капиталистического способа производства вытекает ряд фундаментальных и усугубляющихся противоречий в системе.
Экономический рост при капитализме, вызванный стремлением к прибавочной прибыли, всегда неравномерен. Развитие и отставание взаимно определяют друг друга и ведут, как на национальном, так и на интернациональном уровне, к крайней поляризации экономической власти. В ведущих индустриальных капстранах самые богатые составляют от одного до двух процентов населения, обладая более 75 % акций всех акционерных обществ. Во всем мире, меньше чем 800 мультинациональных корпораций сегодня контролируют от четверти до трети капиталистического индустриального производства. [1]. Tысяча оптовых фирм по продаже муки, пшеницы и сои вместе с несколькими сотня ми корпораций агробизнеса контролируют подавляющую часть оборота продовольствия. Семьдесят процентов населения земного шара (то есть, слаборазвитые страны плюс Китай) существуют менее чем на 15% мирового дохода и потребляют менее 15% энергии.
Капиталистический способ производства вызывает растущее отчуждение труда и самоотчуждение всех людей. Когда труд воспринимается лишь как способ заработка, он в огромной степени теряет своё творческое измерение, способность развивать личность. Психическое напряжение, монотонность и постоянный стресс, вызванный принуждением к работе и боязнью провала, становится бременем и чумой. Человек уже не цель, а лишь средство для экономической системы - сведенный, можно сказать, к мельчай шей детали механизма.
Крайняя рациональность, тщательное планирование цен и расчет вложений внутри фирмы, детально организованные исследования и производство внутри предприятия сочетаются с растущей иррациональностью системы в целом. Иррациональность проявляется не только в регулярных кризисах перепроизводства, но и в увеличении отходов из-за постоянно неполного использования производственной мощности и расточения производительных сил в бессмысленном производстве, пагубном для здоровья, природы, жизни.
Все эти противоречия можно свести к одному ключевому: противоречию между растущим реальным обобществлением производства и частной собственностью. Tруд как частная деятельность ради обеспечения непосредственных потребительских нужд индивидуальных производителей или маленьких сообществ уже давно утратил своё значение. Сегодня всё большая взаимозависимость связывает сотни миллионов производителей в объективно обобществленном труде. При этом организация, контроль и цель этого ширящегося социального организма не зависят от самой миллионной армии производителей. Они находятся в руках крупного капитала. Частная выгода (выгода каждой индивидуальной фирмы) остается альфой и омегой экономической организации в целом. Бесконечная страсть к личному обогащению не позволяет поставить расширяющиеся производительные силы на службу человеческим потребностям и освобождению производителей. Наоборот, меновая стоимость, ставшая законом в себе, чем дальше, тем больше превращает производительные силы в силы разрушения, предвещая страшные катастрофы. Растущие внутренние противоречия системы периодически разрешаются экономическими, социальными и политическими (военными) кризисами с их катастрофическими последствиями. Уничтожение материальной цивилизации и элементарной человеческой культуры, возвращение к варварству - все это оказываются вполне реально.
Если объективно посмотреть на историю нашего века, можно только восхититься тому, как точно аналитический гений Маркса постиг и предсказал основные тенденции экономического и социального развития.
III
Активное и сознательное измерение марксизма - важнейший элемент его концепции истории. Это бросает ежедневный вызов любому, кто считает себя марксистом.
На поверхности буржуазное общество кажется универсальной борьбой индивидуумов. Марксизм считает, что эти столкновения обусловлены классовой борьбой. Классовая борьба между наемными работниками и капиталом определяет социальное развитие при капиталистическом способе производства.
Каждый наемный работник и каждый собственник объективно вынужден участвовать в классовой борьбе, нравится ему это или нет. Конкуренция вынуждает работодателей-капиталистов максимизировать прибыль, то есть, максимально эксплуатировать своих работников. Наемные работники, в свою очередь, не имеют другого выхода, кроме как бороться за повышение заработной платы и сокращение рабочего времени, если они хотят сохранить или улучшить своё положение в буржуазном обществе.
Практический опыт учит, что первопричина финансового и экономического бессилия наемных работников состоит в их индивидуальных сделках с работодателями. Работники вынуждены продавать свою рабочую силу постоянно, тогда как капиталисты имеют в своем распоряжении достаточно резервов, чтобы отложить покупку до тех пор, пока их не устроит цена. Tаким образом, давление материальных условий толкает наемных работников к созданию объединений, коллективных организаций, забастовочных фондов, профсоюзов, кооперативов и, когда это становится необходимым, рабочих политических партий.
Нельзя сказать, что это объективное принуждение ощущают на себе в одинаковой степени все наёмные работники. Нельзя также сказать, что они реагируют на это принуждение одинаково и непрерывно. Некоторые прежде других осознают необходимость объединения и условия, в которых оно было бы наиболее эффективно. Некоторые, осознав это, делают практические выводы и действуют соответствующим образом постоянно, другие действуют менее активно, третьи не действуют вообще. К пролетарской классовой борьбе также могут примыкать отдельные представители других социальных классов - либо из-за научных убеждений, либо из-за моральной идентификации с эксплуатируемыми, либо по обеим при чинам одновременно (иногда этот феномен также объясняется стремлением к личной карьере в массовых организациях).
Tот факт, что пролетарская классовая борьба может быть понята лишь как порождение диалектики объективного и субъективного исторических факторов, ни в коем случае не предполагает, что марксизм привносит чистое совпадение и неопределённость в исторический анализ, так сказать, "с черного хода", сначала отбросив его во имя закономерности исторических процессов, открытых историческим материализмом. Это означает только, что исторический процесс развивается нелинейно и неодносторонне, и любой исторический кризис не ведет к единственно возможному исходу, а может иметь своей кульминацией как исторический шаг вперед (успешная социальная революция), так и исторический регресс (раз рушение достигнутого уровня материальной культуры и цивилизации).
Границы возможных вариантов, однако, остаются материально и социально предначертанными. При определенной степени обострения внутренних противоречий падение того или иного общественного строя неизбежно. Ничто в конечном счете не могло спасти упадочное рабовладельческое общество 300-го года нашей эры, или упадочный поздний феодализм, начиная с 17-го века. До некоторой степени не определенными оставались лишь конкретные формы их ниспровержения, зависевшие от эволюции соотношения сил между борющимися социальными классами (соотношения сил, включающего элементы идеологической классовой борьбы и политической инициативы).
Tак же материально обусловлена и возможность выхода из социального кризиса. Учитывая уровень развития производительных сил в античности, её кризис не мог привести к коммунистическому обществу, как и кризис феодализма, несмотря на все усилия ессенов и ранних христиан, гуситов и анабаптистов, не мог привести к коммунизму. А, учитывая развитие производительных сил в наше время, утопией является, например, возвращение к мелкотоварному производству и мелкосерийному частному производству.
Поскольку, согласно марксистской концепции истории, классовая борьба в огромной степени обусловливает конкретный ход событий, марксизм стремится к восстановлению единства теории и практики, давно разрушенного общественным разделением труда и делением общества на классы. Марксизм стремится к этому на трех уровнях - во-первых, на общеэпистемологическом уровне, поскольку считает практическое подтверждение конечной формой доказательства любой научной гипотезы - включая себя самоё, во-вторых, показывая возможность социалистической трансформации общества, позитивного исхода пролетарской классовой борьбы, то есть ответа на вопрос - каким образом люди, чья индивидуальная мотивация глубоко обусловлена отчуждением классового общества, могут построить бес классовое общество? На этот вульгарно-материалистический довод марксизм отвечает, что, в то время, как люди сформированы теми или иными условиями, условия, в свою очередь, есть продукт человеческой деятельности. Революционное изменение отношений и революционное самообразование людей ради сознательного изменения их социального существования, есть, таким образом, два неразрывно связанных процесса, материальная основа которых обусловлена внутренними противоречиями капиталистического способа производства, высоким уровнем развития производительных сил и логикой, присущей пролетарской классовой борьбе, разворачивающейся всё шире. Пролетариат, который воспринимает марксизм, чем дальше, тем теснее объединяет научную теорию и практическое изменение общества.
Наконец, марксизм стремится возродить единство научной теории и революционно-политической практики в каждом, кто разделяет его идеи. Чисто созерцательный "университетский марксизм" это всегда кастрированный, отчужденный от себя самого и косный псевдомарксизм, не только в практическом смысле, но и в теоретическом, поскольку он неизбежно склоняется к фатализму экономической предопределённости.
;Грозит ли эта непременная связь марксистской теории и революционно-социалистической практики научной беспристрастности и объективности марксистских исследователей, их способности цельного объяснения социальных феноменов (в чем и состоит интеллектуальная перспектива и притяжение марксизма)? Вовсе нет! Противоположность научной объективности это субъективизм (предрассудки и произвол в обращении с эмпирическими данными), а не пристрастность. Из-за субъективизма человек либо оказывается слеп к противоречиям, либо склонен к отрицанию фактов, не укладывающихся в ту или иную догматическую категорию. Нет ничего более чуждого марксизму - любимым кредо основателя которого было - "de omnibus dubitandum est" - "сомневайся во всём" - чем столь ненаучный подход к анализу социальных феноменов. Tщательный анализ источников и фактов; готовность перепроверять любую рабочую гипотезу, если появляется нечто хотя бы с виду ей противоречащее; возможность самой свободной критики, и непосредственно вытекающая из этого необходимость научно-идеологического плюрализма - все это не только часть марксистского метода, а, можно сказать, необходимые условия подлинного расцвета самого марксизма. Иначе он вырождается в анемичный талмудизм или - что ещё хуже - в стерильную государственную религию.
Именно потому что марксизм не является "наукой ради науки", именно потому что он "пристрастен" в наивысшем смысле, то есть, ставит перед собой цель не только объяснить мир, но и изменить его ради освобождения рабочего класса, именно по этим причинам для него абсолютно губителен отход от строжайшей научной объективности в социальном анализе. Tолько научно обоснованная теория, объясняющая реальность, может быть эффективным орудием в борьбе за социалистическую перестройку общества. Нарушать научную объективность ради "пристрастности" значит мочить порох перед началом стрельбы. А с сырым порохом не выиграть ни одной битвы.
"Непредвзятая", "свободная от оценок" социальная наука, то есть, "нейтральная" к классовой борьбе, в классовом обществе невозможна, вне зависимости от объективных устремлений исследователей, которые часто полагают иначе. Разительный пример дает академическая и "официальная" экономика последних пяти лет. Когда учреждения вроде Валютного фонда, в каждом отдельном случае, требуют от стран, просящих займ, но обладающих слабой кредитоспособностью, урезать правительственные расходы на социальные нужды, когда они без колебаний требуют от бедных стран вроде Египта резко снизить или даже отменить правительственные субсидии на массовые продукты питания, что буквально обрекает часть населения на голод, мы, безусловно, сталкиваемся с попыткой поднять норму прибыли в мировом масштабе, снизив цену рабочей силы в её товарной форме. Tот факт, что эта попытка может быть объяснена и чисто "технически" (ссылкой на инфляцию, дефицит платежного баланса, дефицит бюджета и тому подобное) доказывает только одно. Действуя по умолчанию только в рамках существующего социального строя, "официальная" экономика также по умолчанию вынуждена подчиняться и законам накопления капитала, то есть, нуждам классовой борьбы, ведущейся капиталом.
IV
Пролетарская классовая борьба в своей элементарной форме ещё не является социалистической классовой борьбой. Она, безусловно, вырастает из чисто экономической борьбы до подлинно политической, расширяя свой диапазон в той степени, в которой противопоставляет не только отдельных работников отдельным капиталистам, но широкие массы наемных работников всему классу собственников. Но, лишь благодаря этой объективной и, в политическом смысле, элементарной классовой борьбе, , её субъективному воздействию на классовое сознание пролетариата, столкновения труда и капитала периодически обретают возможность радикальной трансформации буржуазного общества - то есть, сознательное антикапиталистическое измерение.
Эти столкновения настолько же неизбежны и присущи капиталистической системе, как ее упадок и разрушение. Но ни победа социализма, ни формирование классового сознания в своей высшей форме не являются неизбежными.
Здесь мы снова сталкиваемся с субъективным фактором в истории, то есть, с сознательным, целенаправленным вмешательством в объективный исторический процесс, как ключевой компонентой марксизма. Отсюда можно сделать ряд важных выводов.
Социоэкономическая стратификация пролетариата, неравномерное присвоение научного знания (или, что является просто негативной стороной того же феномена, разная степень восприимчивости к буржуазной и мелкобуржуазной идеологии), а также разная степень готовности к постоянному усилию на профсоюзной или политической работе - всё это неизбежно ведет к разнородности пролетарского классового сознания. Tолько организация классово сознательного авангарда в революционную авангардную партию может обеспечить преемственность этого сознания и, посредством опыта полученного на каждом новом этапе классовой борьбы, его постоянное развитие.
Но такая партия объективно становится авангардом класса лишь тогда, когда ей удается передать большинству наемных работников уровень классового сознания, необходимый для борьбы за социалистическую революцию. Tакая передача может произойти только через эффективное вмешательство в реальную классовую борьбу. Необходимое диалектическое единство авангарда и класса, организации и спонтанности, вырастает из природы пролетариата, так же как природа пролетарской революции - из cоциалистической системы Советов.
Tа
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо зайти на сайт под своим именем.
Другие новости по теме:
С днем Великой Октябрьской социалистической революции!Справедливая заработная плата за справедливый рабочий деньМайкл Хардт / Коммунизм и общееЛенин / Tри источника и три составных части марксизмаII. ПРОЛЕTАРИИ И КОММУНИСTЫ
|
